Белый Бурхан
Шрифт:
Узнав, что у Барагаа будет ребенок, Сапары встретила
Дельмека упреком:
– Я тоже хочу ребенка, муж!
– Заводи, будь со мной поласковей, - попробовал отшутиться Дельмек. Кто же тебе мешает?
– Ты мешаешь! Детей женщинам богиня Умай2 дает, а ты русскому богу Еське Христу свою душу продал, когда жил у доктора! Вот Ульгень и приказал Умай, чтобы она не баловала своим вниманием жену лекаря-колдуна!.. Оставь хотя бы на время свое ремесло! Я сама выброшу
твой проклятый фартук!
–
– удивился Дельмек.
– Братья помогут! Я сама поговорю с Кучуком. Дельмек усмехнулся. Сапары, оказывается, и в голову не приходило, что все заработки ее мужа шли братьям, которым он становился все больше и больше должен. Сначала Дельмек расплачивался за жену, аил с барахлом и коня; потом платил за тех овец, ячмень и молоко, что Кучук давал на пропитание в течение всей зимы; сейчас будет платить за Учура, которому Кучук споил не один аркыт араки и скормил не одного барана, пока кам не согласился помогать зятю...
Конечно, можно попробовать пожить и охотой - меха в цене у купцов-чуйцев, а мясо и в собственном казане не будет лишним. Но со старой отцовской кырлой много не наохотишься, а ружье-двухстволка тоже денег стоит!
– Потерпи еще немного, Сапары!
– попросил Дельмек...
– Скоро все наладится... Я сам съезжу к родовому дереву и наделаю тебе кермежеков, чтобы через них ты упросила Умай и она, наконец, одарила тебя ребенком...
Но Сапары только фыркнула рассерженной кошкой. Она больше не могла и не хотела ждать!
Только ссора, как и настоящая беда, не заставила себя долго ждать.
Дельмек только что вернулся от пастуха Яшканчи, у которого тяжело заболел старший сын. Всю дорогу у Дельмека горели щеки от стыда - болезнь Шонкора была непростой и надо было посоветовать пастуху не за камом ехать, а за доктором Гладышевым! А только отступать Дельмеку было некуда: Учур отомстит, лишив его заработков не только на все лето, но и на будущий год...
– А я у брата была!
– сообщила Сапары, сияя от собственной удачи.
– Он согласен со мной, тебе надо заняться охотой! Он даже свое ружье тебе подарил! Вот.
И в руки Дельмека легла новенькая винтовка с нарезным стволом и магазином на пять патронов.
Да, это была не кырла! Это было настоящее оружие!
– И патроны Кучук дал?
– Патроны ты сам купишь! Ну что, доволен? Снимай фартук.
– Не спеши, жена. На патроны еще надо заработать... Да и какая сейчас охота? Осенью будем на охоту ходить!
Сапары потускнела. Ей казалось, что стоит бросить фартук мужа в огонь, как добрая Умай придет к ней в сладком сне и скажет тихо и нежно: "Сегодня ты стала матерью, женщина".
– Кучук не сказал, сколько стоит винтовка?
– Не сказал. Да и зачем? Он же подарил тебе этот мультук!
"Подарил... Кажется, теперь мне вообще не придется на своей постели
– Придется, жена, вернуть подарок...
В глазах Сапары стыло изумление: мужу ее брат сует в рот кусок сала, а он его отпихивает руками! Ну разве не бестолковый у нее муж?
– Я не могу больше смотреть на тебя!
– закричала Сапары, давясь слезами.
– Я поеду к Барагаа, хоть ей поплачусь в подол!..
– Поедем вместе, - согласился Дельмек.
– Мне тоже
надо поговорить о делах с Учуром.
– Она, наверное, уже родила, и мужчине нечего делать возле ребенка, у которого еще нет имени!
– Дадим имя. Если мальчик - имя дам я, если девочка - ты! Готовь подарки!
– Дельмек резко встал и вышел из аила.
– Будь хозяйкой в моем доме, Сапары!
– попросила Барагаа.
– Я не могу подняться, а муж пьяный приехал
с камлания и спит.
Дельмек коротко и неестественно хохотнул, подражая
Кучуку:
– Ничего, Алтай пьяниц любит!
Барагаа удивленно посмотрела на мужа подруги: он почему-то сегодня говорил крикливо, быстро, и его глаза бегали из угла в угол аила, как голодные мыши. Поругались дорогой с Сапары?
– Мясо есть?
– спросила Сапары, заглянув в котел.
– Есть. Муж привез.
Дельмек достал половину бараньей туши, разрубил ее
на куски.
– Все варить?
– снова спросила Сапары.
– Вари все. Муж любит поесть. Да и вы, наверное, голодные...
– Дров принеси!
– повернулась Сапары к мужу. Дельмек повиновался. Скоро весело загудел огонь под казаном, высоко поднимая золотые языки пламени над тулгой, почерневшей от копоти. Барагаа неловко повернулась
на орыне, застонала.
– Что с ней?
– спросил Дельмек шепотом.
– Ты же лекарь!
– усмехнулась Сапары.
– А не знаешь, что бывает с женщиной, которая дала горам новую
жизнь!
Дельмек поморщился: опять она его поучает! При Барагаа! Мало ей дороги было в тридцать верст? Нет, надо поставить Сапары на место, пока она совсем не села на голову! Прав был Кучук, когда хотел подарить ему кнут... Он открыл тажуур, привезенный с собой, налил две пиалы араки. Одну отнес Барагаа, к другой приложился сам. Отпил глоток, удовлетворенно почмокал, спросил вкрадчиво:
– Как ребенка назвала, Барагаа? Кто имя дал?
– Чейне принимала девочку. Она и имя дала.
Дельмек насмешливо посмотрела на Сапары: вот и тебя опередили! И кто? Молодая жена отца Учура, за которой сын охотится!
– Что она уехала так быстро? Ни еды, ни питья в аиле... Очаг - и тот почти погас!
– Ыныбас торопился к брату.
И этот орус тут был?! Замешкались они с Сапары, надо было сразу ехать!
– И Чейне уехала с Ыныбасом?
– прищурился Дельмек.