Белый город. Территория тьмы
Шрифт:
– Диман, а причём здесь черти?
– У рыцаря за пазухой сидел чёрный чёрт, Гансом он его назвал.
– Ты уверен, что это был бес? Может, это была обезьянка или такой же котяра, что и твой Счастливчик, только чёрный?
– Сначала я так и подумал, что это обезьяна, правда, почему-то именно чёрная. И она сразу же не понравилась коту. Когда она на двух лапах, цокая, направилась в мою сторону, котяра, словно бешеный, набросился на неё и основательно подрал. Эта, так называемая обезьянка, с перепуга забралась на плечи к ночному гостю и притаилась там. Но когда мужик встал и подошёл к дивану, на котором мы лежали со
Изя внимательно посмотрел на Диму.
– Может, ты был пьян, мы ведь хорошо посидели?
– Я не был пьян. И чёрта видел, как тебя сейчас. И чёрный мужик в пальто и шляпе был. Он вышел на кухню и пропал, словно испарился. Но осталась надпись на стене, я её минут сорок отмывал. Кровью она была намалёвана. И меч был с тремя шестёрками, как бритва, острый, я им по неосторожности отрубил ножку стола.
– Значит, этот маньяк, проходящий сквозь двери и стены, знает, где ты живёшь. Раз тебя нашёл, то и меня легко вычислит. Я не за себя дрожу. Илюшка, Тося. Ей рожать через четыре недели. Волноваться никак нельзя.
– Чёрный приходил ко мне, думаю, за мечом. К тебе ему незачем соваться. К тому же ты его видел только на кладбище. А я пересёкся с ним не только на погосте, но и на мосту, и в квартире, и в «Айвенго». Уже четырежды. Случайность?
– Случайности не случайны. Случайность – это лишь иная форма судьбы. Не я сказал, а мудрецы, – изрёк очкастый друг.
– Я об этом же. Ты ему не нужен. Думаю, я стал объектом его внимания, после того, как помешал ночью на мосту. Очевидно, что зеленоглазая львица неспроста хотела сигануть с моста в реку.
Этот чёрный как-то к этому привязан, замешан в этом. Незнакомка сказала, что «у них» была только одна попытка. Теперь «они» от неё отстанут, но возьмутся за меня. Кто «они» и как возьмутся? Не знаю. Время покажет. Очевидно, что в кафе мужик был тоже не случайно. Кстати, красавица дотронулась до моего крестика и сказала, что это хорошо… хорошо, что на мне крестик и образок с батюшкой Николаем. Ещё попросила гайтан с Девой Марией принести ей в следующий раз…
– Какой следующий раз и куда принести?
– А я знаю? Наверное, туда, где водятся пантеры, которым я, с её слов, понравлюсь. Осталась самая малость, узнать, где обитают эти хищницы.
– Подвесная иконка у меня, кстати, есть. Освящённая, из Дивеева, ещё три года назад мы с тобой там были, Илюшу крестили. Помнишь? Возьми.
– Но всё же неспокойно у меня на душе, – продолжил Изя. – И не только за семью. За тебя тревожусь, брат. Может, не пойдёшь домой, у нас останешься? Илюшка рад будет потискать Счастье. И Тося славный ужин забамбахает.
– Что-то приуныл ты, дружище, даже немного скис, вижу. Не похоже это на тебя.
Изя перебил непаникованного Димана:
– Прежде ни я, ни ты не видели сумасшедших маньяков, срубающих головы, словно качаны капусты на грядке; в ад нас никто не приглашал и не приходил домой с чёртом за пазухой; нам не приходилось наблюдать, чтобы люди бесследно исчезали в мгновения ока на кладбище, кухне и туалете. Все предыдущие проблемы можно было решать без суеты. Они были реальными, без какого-либо налёта мистики и чертовщины.
– Изя, успокойся, мы вместе и что-нибудь придумаем. Как сказал один хороший человек: главное – не иметь с собой белого флага, тогда ты вынужден побеждать.
– Это да, верно. А ещё сказано: пропал не тот, кто в беду попал, а тот, кто духом упал! Может, оружие прикупим? Пару охотничьих карабинов, ну или хотя бы травматы. Лицензию я быстро сварганю…
– На территорию ZOV собрался? А как же Тося с Илюхой и ожидаемым малышом? Их на кого хочешь оставить?
– Вообще-то ты сам не так давно заявил мне, что думаешь, отправиться на эту территорию. Ты-то обо мне и моей семье подумал? Стыдно, видите ли, ему за себя: коньячок под шашлычок уминать, получать от жизни максимум удовольствия, когда там, на войне, гибнут наши парни… тебе всё более обидно, ты сам сказал. Может быть, мы и здесь нужны. Войны ведь на каждого ещё хватит, и на тебя, и на меня. Было бы желание и здоровье. К тому же любой мир – это не конец войны, мир – это лишь передышка перед новой войной. Вся история человечества об этом говорит. Первобытные дикари дрались за лучшие пещеры, мы же бомбим друг друга за нефть, газ и золото, за «идеи» и власть, а то и вовсе «хиросимим и нагосаким» бездумно и безумно, как черти. Но ты прав, на нас опять прёт коричневая сатанинская чума с фашистскими крестами на «тиграх» и «абрамсах». Однако, про оружие, это я лишнее брякнул. Ты же знаешь, я его и в руки-то никогда не брал, как пользоваться, не знаю.
– Ладно, братан, что-то расфилософствовались мы с тобой. Начали с чертей, закончили войной и теми же чертями. Давай, о текущем. Завтра бабульку похороним, а там недельку-другую отдохнём. Возьмём Тосю с Илюшей и махнём в санаторий «Светлана»: процедуры, массаж, бассейн, здоровое питание. О бесах, маньяках с мечами и иванах анатольевичах забудем. Перезагрузимся, так сказать. Оружия, понятное дело, не надо. Я сейчас домой, приберусь, вещи соберу. А завтра к вам с ночёвкой.
– А путёвки в «Светлану»?
– Друг мой, Изя, в санатории племянник Тамерлана, Асхаб управляет, так что никаких проблем с этим не будет. Я сейчас позвоню, всё решится.
– Ты своим хладнокровием прошибёшь кого угодно. Но будь осторожен. Надеюсь, меченосец с чёртом тебя не посетят. Если с тобой и твоим наглым котярой что-то случится, не переживу, – добрый еврей не на шутку расчувствовался.
– Не суетись. Лучше приготовь к завтрашнему дню на кладбище хороший обед с водочкой, непременно лимонной и холодной. Счастью хавку не забудь; индюшатину не обязательно, варёной курицей обойдётся.
– Может, у нас дома пообедаем? Тося накроет на стол.
– Нет, на свежем воздухе полезнее.
– На кладбище-то?..
– Почему, нет? Сам говорил, что там тихо и покойно…
Странные танцы в переходах подземных станций…
В дверях своей квартиры Дима остановился, выпустил из сумки белого обжору. Тот был спокоен и несуетлив, вальяжно прошёл в зал и растянулся на полдивана. Это означало, что чертовщиной в жилище не пахло. Счастью Дима доверял: тот всегда бурно реагировал на хвостатых сородичей, псиное и мышиное племя, индюшатину, теперь вот и на всякую рогатую, хвостатую и копытную нечисть.