Белый город
Шрифт:
— Погоди пока… Ещё и идти-то некуда… Я хотел тебе столько показать…
— Эх, и глупый, ей, богу! А ты разве не показал?!… У нас девчонки за всю свою жизнь ничего не видят, кроме дороги в другой клан, или к селянам! Один раз! Когда замуж идут… Потом только вымя аргачье, посуда грязная, да стирка без конца… А мы с тобой уже столько видели, на десять поколений хватит легенды рассказывать, да ещё и не поверит никто!…. И жизнь наша только начинается, поверь мне!… Скажи ему, апа, вы когда пойдёте к тому, кто знает дорогу?
— Завтра ходить,
— Ну, вот, и давайте… А мы на базар сходим с Кайтаром, да? Я накуплю столько тонкой ткани, сколько увезут наши повозки! И кучу красивых халатов! Поедем к родителям, будут для всех подарки! Хватит у нас денег, милый?
— Ох, ты, хитрая! Десять раз хватит! Разве я стану монеты жалеть на такое дело?!… Ладно!… Завтра, так завтра!… Тогда и видно будет… А сейчас спать давайте… Апа, уложишь девочек наших? А мы пойдём к повозкам, мало ли, что, мальчики одни…
— Уложить, сынок, не волноваться!.. Ламарджик вас проводить?
— Нет, апа, не надо… дорогу найдём, а он вам здесь пригодится.
Посещение старого учителя с утра оказалось неожиданно очень весёлым занятием. Неожиданно, потому что началось оно совсем невесело. Зачем Мишка взял с собой часть посоха убитого колдуна, он и сам не мог бы объяснить. То ли хотел узнать о нём подробнее, у специалиста, то ли желал, чтобы его печалью заразились все вокруг, что вначале и произошло и к дому почтенного просители дошли в глубоком унынии. Хорошо ещё, что будущий папаша догадался не брать всё, а снять с посоха только несколько спиралек, засунув их в кожаном мешочке в свой рюкзак, который всё равно надо было брать, чтобы показать учителю карту.
Все грустили. Мишка сам мучался от предстоящей разлуки. Принц не знал, от чего, но думал, что тоска у него происходит от осознания своей слабости в деле колдовства. Он даже позволил себе засомневаться в принятом вчера решении и грустно перебирал в уме доводы в пользу отказа от него. Айлар печалился от того, что никак не мог решиться попросить высоких гостей взять его с собой, а старая мать переживала за сына, уже поняв по его дёрганьям, что её птенец обязательно попробует вспорхнуть вслед за "интересной опасностью".
Бацилла грусти передалась и невысокому, худому учителю, к которому проводила гостей дородная жена, казавшаяся втрое полнее супруга. Пока говорила мать Айлара, всё шло нормально. Хозяин сдержанно пригласил гостей присесть, попросил кого-то за спиной принести напиток для лучшего продолжения беседы. Ему было откровенно завидно при виде этих самоуверенных молодых иноземцев, полных сил и решимости немедленно завоевать мир. Вспомнились собственные годы, в которые счастье без труда и забот прыгало в руки, как струя водопада сверху, а потом нынешние болячки, затуманивавшие сознание и память…
Только привычка быть вежливым и рекомендация уважаемой Анушан-Апа, помогли ему сдержаться и не выставить гостей во двор сразу. Это же надо, додуматься, просить его, мудрейшего в совете учителей лучшей столичной школы,
Ни один уважающий себя маг не станет столь ярко демонстрировать собственную слабость и неуверенность в своих силах, а уж, если понадобится помощь артефактов, то он возьмёт настоящий инструмент, а не эти камушки, продающиеся в любой дешевой лавке за презренное золото… Беседа медленно перетекала по дежурным темам о погоде и детях, явно стремясь в тупик.
Чувствуя это, и уже предвкушая неудачу, Мишка даже начал, немного озлобленно, и с примесью мазохизма, радоваться ослабевающему ходу бессмысленной и болезненной болтовни. Ну, не удалось, и ладно, значит, он спокойно пойдёт домой и не будет испытывать судьбу, оставляя Канчен-Ку Пашке! Значит, не судьба!..
Вялым движением он, скорее всего, по инерции, выполняя пункты собственного плана разговора, достал из рюкзака карту мага, объясняя по ходу, что всё пространство Жёлтого Моря изучил подробно и нигде не видел никакого намёка на маленький остров, кроме нескольких хорошо обжитых архипелагов, в акватории которых спрятать что-нибудь абсолютно невозможно…
Реакция оказалась неожиданной. При виде карты у старика затряслись руки… Он увидел настоящее, непревзойдённое произведение Мастера! Её магическое происхождение не кричало о себе непристойными воплями, а спокойно говорило качеством выделки и незапятнанностью чистейшей кожи, яркостью волшебных красок и всем своим солидным видом. Не было на ней ни золота, ни побрякушек, а только то, что было нужно для дела! Лицо старика, бывшее надуто — надменным, неожиданно стало почти детским и заинтересованным, маска неприязни слетела напрочь.
А Мишка, вдруг, глядя на это новое, умное лицо, совершенно не к месту, вспомнил рассказ Айлара о своём наставнике, услышанный во время первого посещения Хассании. Именно так скрежетал в пародии голос старого учителя, именно так палец шутника ковырялся в носу и точно так, как в жизни тряслась его борода. Воспоминание оказалось настолько неудержимым, что кларон прыснул от смеха, отвернувшись, чтобы не показаться полным идиотом, и, как бы нечаянно, закрывая себе лицо.
И вдруг захохотали все!.. Сработали детали посоха!
Каждый смеялся о своём, думая при этом, что он чего-то не услышал или не увидел в общем разговоре, но радуясь совершенно чистосердечно и искренно. Радость волной прокатилась по дому и в комнату начали заглядывать хихикающие слуги и родственники, думая, что внутри происходит нечто необыкновенное.
А там, совершенно непривычно для старого дома, стояло весёлое аргачье ржание. Весь заряд тоски и печали выходил тем самым необъяснимым смехом, который бывает в толпе детей, хохочущих только оттого, что смешно!.. Пальчик покажи, и…