Белый Харбин: Середина 20-х
Шрифт:
Мы стояли потрясенные неожиданностью, а потом посыпались вопросы: "Но как же так?" — "Что делать?.. " Эдгар Мартынович сказал: "Не все еще потеряно, мне кажется, что окончательно участь ваша решится позже. Не делайте опрометчивых шагов. Советую обратиться в Родительский комитет; может, он сумеет чем-нибудь помочь вам!"
В родкоме случай с нами был уже известен, весь город говорил об этом. Наметились следующие предложения:
— продолжить занятия с нами до конца мая;
— держать выпускные экзамены кому-нибудь одному за весь класс.
Через
Во вторник 12-го мне передали вызов к Н. В. Борзову.
Я смело мог говорить от имени всей группы — мысли-то у нас были общие. И вот я во второй раз в кабинете директора и опять, как провинившийся!
— Я вызвал вас потому, что мне передали — ваш класс собирается держать экстерном в какой-то гимназии, это так?
— Мы говорили об этом, но решили, что это самая крайняя мера.
— Что заставило вас поднять этот вопрос вообще?
— С нами никто не говорит о нашей судьбе, мы находимся в полной неизвестности, что-то нужно предпринимать.
— Совершив тяжелый проступок, вы, по-видимому, все же ищете легкого выхода?
— Нет, для нас это очень тяжелый выход, мы не можем примириться с мыслью получить аттестат гимназии, а не училища, которое очень дорого нам.
— Очень хорошо! Но вы понимаете, что, желая даже помочь вам, мы не можем оставить ваш проступок без наказания. Ведь после вас у нас останутся сотни учащихся, а каким примером будет для них случай с вами?
— Мы готовы к любому наказанию.
— Рад слышать это! Мы решили дать вам возможность получить аттестат нашего училища на следующих условиях: 1) публичный выговор перед всем училищем, 2) выпускные экзамены по всем предметам.
— Большое спасибо, я уверен, что мои товарищи будут согласны на это.
Конечно, в тот же день наши ребята приняли условия, а на следующий день весь класс подтвердил свое согласие администрации училища.
Выговор был назначен на 15 апреля. На нем были все 13 человек… Не буду говорить о деталях этой процедуры… В тот же день мы получили расписание экзаменов и часть программ. Первый экзамен был назначен на 20 апреля — на четвертый день Пасхи. От экзаменов были освобождены трое, которые отсутствовали на уроках 5 апреля; в их числе был и Володя Швецов, для которого золотая медаль теперь была уже реальностью. Кроме того, перед экзаменами выяснилось, что ученик Плохов отказался держать экзамены. — "Плохов сплоховал," — шутили мы, а нам самим было не очень весело.
Итак, к "старту" оказались готовы 12 человек, предстоял напряженный труд! Еще две недели назад и моя золотая медаль была несомненной,
Сделать эти выводы мне помогли два экзамена: по законоведению и истории. На первом я более чем отлично знал 21-й билет — "Условное осуждение и досрочное освобождение" — тема очень интересная и выигрышная. И на экзамене я вынул билет № 21! Это поразило меня и очень взволновало. Захотелось "блеснуть" и рассказать все быстро! Начал отвечать, сбился, заволновался и только ценой большого усилия "взял себя в руки" и ответил успешно.
На экзамене по истории нужно было сдавать: Русскую историю XIX—ХХ вв., Всеобщую историю тоже этого же периода, Историю торговли. На подготовку было дано два с половиной дня (считая полдня от предыдущего экзамена).
"Русская история" всегда очень интересовала меня, и я решил прочитать "Историю" профессора Ключевского. Уникальный труд, написанный чудеснейшим языком! Я читал эту замечательную книгу, почти не отрываясь, с увлечением, как интереснейший роман! И когда закончил ее и спохватился — шел девятый час вечера перед экзаменом! Немедленно принялся за "Всеобщую историю". Ее я прочитал к двум с половиной часам утра. Попросив разбудить меня в пять тридцать, я только к уходу на экзамен успел прочитать "Историю торговли". Голова была ясная, но настроение подавленное!
В экзаменационной комиссии состояло пять человек. В билете у меня было: Александр I, Освободительная война, 1813 год, Венский конгресс; Французская революция 1830 г.; Торговые связи Финикии, Вавилона. Уверенно начинаю отвечать, говорю минут пять, все четко представляю себе, чувствую, что отвечаю хорошо.
Вдруг наш историк М. К. Дунаевский прерывает меня:
— Простите, каким пособием Вы пользовались?
— "Историей" профессора Ключевского.
Михаил Ксенофонтович как-то победоносно посмотрел на членов комиссии, а мне: "Продолжайте!"
Продолжаю, подхожу к Венскому конгрессу, говорю о нем уже минуты три и слышу председателя комиссии Н. Ф. Волонцевича:
— Господа, достаточно, не так ли?
— Да, да, конечно.
Ответ был признан блестящим, отвечал я 12 минут!
Так, постепенно и закончились экзамены, я выдержал их все на "5". Наш 12-й выпуск Харбинских Коммерческих училищ оказался "урожайным" на медали: каждый из трех классов получил их по две золотых и по две серебряных.
31 мая состоялся выпускной акт. Закончилась чудесная пора!