Белый хрен в конопляном поле
Шрифт:
— Бен, — сказал Ироня. — Мы тут с их величеством посовещались и решили плюнуть на старую Агенориду с ее жуткими тайнами. Что вы, старый моряк, можете нам посоветовать?
Боцман задумался.
— Вот тут у меня на деревяшке вырезана одна старая карта, но очень приблизительная, — сказал он, — Золота на этом острове
— Я с вами, — сказал дон Раймундо, и человеческий голос у него был совсем другой. — В родном городе мне места нет. Я буду считаться там бродягой-неудачником. А где сокровища, там и древние рукописи. Я еще совершу свое собственное Великое Дело и посчитаюсь с доном Хулио Тебенадо в астральных сферах.
— Я с вами, — сказал Мбулу Пропаданга. — Оказывается, в этой проклятой Бонжурии — пардон, ваше величество — можно иметь только одну жену. Да и ту бе-елую, как мертвец. И зимы у вас холодные…
— Я с вами, — сказал мессир Брателло. — Фонд наш разворован, лучшие из братьев погибли, брат Джузеппе поет под окнами богатеев ради нескольких сольди. Да и едва ли кто лучше меня сможет поделить найденное сокровище по совести, братья мои!
— Хм, — сказал Пистон Девятый, король Бонжурии. — Я еще не стар, прекрасно владею мечом, умею строить осадные машины и поднимать людей в атаку. Дома меня ждут злоба, интриги, скорая смерть. Так чего я там забыл? Я знаю, боцман, что стрижанцы невысокого мнения о бонжурском флоте, но все же какой корабль вы бы предпочли? Покуда печать еще со мной, я немедленно подпишу королевский указ о пиратском захвате этого судна.
Ироня расхохотался.
— Над чем смеетесь, граф? — спросила принцесса Изора, уже воображавшая себя пиратской королевой.
— Над тем, дорогая, что из одной истории неизбежно вырастает другая, и так без конца, хотя все
— Странно, граф, но ведь все истории — разные!
— Нет, моя милая, все истории об одном и том же.
— Так о чем все-таки?!
— О любви и смерти, прекрасная Изора, о любви и смерти — о чем же еще?
ЭПИЛОГ
Это были неплохие люди — красивые, веселые, смелые, Но они забыли о том, кто спасал их не раз и спас в последний раз. … Маленький Василек очнулся под развалинами Чизбурга. Левое крылышко придавило тяжелым камнем.
Он попробовал кричать, но скоро понял, что наверху уже никого нет.
— Эх, что же вы… Василиска забыли… — заплакал он.
После долгих усилий крылышко удалось освободить. В луже оказалась вода из колдовского котла, она быстро помогла восстановить силы.
Василек огляделся. Здесь можно жить. Дон Кабальо говорил, что настоящему василиску и нужно жить в таком месте. И питаться крысами, чтобы вырасти большим и сильным.
Ловить крыс будет легко. Они сами приползут на его жалобный писк. А отползти уже не смогут.
Он будет есть крыс. Он будет расти. Пройдет год, два, двести, пятьсот лет — пока Василек наконец не почувствует, что настала пора напомнить о себе неблагодарным людям.
О нет, он не будет злобным и мстительным. Он выше этого.
Он не станет своим дыханием превращать в огненные шары полицейские вертолеты, не будет терзать когтями роскошные тела кинозвезд, не станет сшибать могучим хвостом небоскребы. Он не такой. Он добрый.
Человечество ждет счастливый конец.
Красноярск-Санкт-Петербург, 1999-2001 г.