Белый кафель, красный крест
Шрифт:
А оно ведь как, расслабишься – тут тебя и... Накаркал.
– На, получай клиента. По твоей части.
– Чего там?
– Растворитель какой-то.
– И что? Ладно. Документы у него есть?
– Вот, всё что было.
Опаньки. Это называется – пожар в караульном помещении. Справка об освобождении, шесть ходок, в среднем по пять лет. Статья одна – кража (145-я, если память не изменяет). Дядечка лет пятидесяти—шестидесяти, никаких наколок, сухой, жилистый, как корабельный канат. При этом абсолютно вменяем, и глаза... Ну, очень недобрые. Это, знаете ли, не
– Мужики, а вы его посмотрели?
– Ну, так, в общем.
– Не, не пойдёт. Уважаемый (к урке этому), мы вас обыскать обязаны, уж не обижайтесь, порядок такой.
– Да пожалуйста. (Надо сказать, вёл он себя вообще предельно корректно.)
Уж искали-искали, все швы прощупали. Вообще ничего. Ну и слава Б-гу. Определил клиента в отсадник. Выпроводил бригаду, ментам позвонил, картину обрисовал, на всякий случай. Чтоб готовы были, если что. Кайфую дальше, но ухо востро держу – мало ли. И как-то так смена и прошла. В тишине. Утром начинаю выписку контингента.
Захожу к подопечным и чуть не теряю дар речи. Сидят два бомжика вместе с уркой, чайком балуются. Горячим. Из литровой банки.
Тут пояснить надо. Дело в том, что отсадник – герметичное помещение без окон, с железной дверью, запирающейся снаружи на нефиговый швеллер. Внутри, из мебели – скамейка садовая (в парке одолжили) и два топчана больничных, смотровых. Всё. Ни одного предмета больше. Кранов и прочей сантехники тоже.
Вопрос – как весь этот набор для чайной церемонии попал внутрь, если на выходе был я?! Нет, я засыпал урывками, но не настолько же! Да и швеллер был с моей стороны.
До сих пор понятия не имею, что это было. Уж расспрашивал я этого дядьку и так, и эдак. Ну, лезвие как-то пронёс, хоть и не видел я его, проводку из стены выковырял – это чтоб воду вскипятить. Чай заныкал как-то непонятно – допускаю. Но литр воды в стеклянной банке!
Так и не рассказал ничего.
«С моё поживёшь – сам разберёшься», – пробурчал только. Забрал справку об освобождении и ушёл. В общем, повезло. Если бы он на свободу ломиться начал, последствия могли бы быть самыми разными. Хотя частенько и в рукопашную ходить случалось. И на ножи, и на отвёртки, и на всякий прочий инструмент. Но Б-г миловал. Везло, чаще всего.
Клиента привезли как-то. В гражданском, но при военном билете. Капитан морской пехоты. Я аж охнул, когда это чудо увидел. Бульдозер Caterpillar видели? Так вот фигня этот ваш бульдозер. Сколько там у терминатора того алкоголя в крови было – не помню, врать не буду. Он только слабо шевелился по прибытии. И то хаотично. Хорошо отдыхал, с размахом. Судя по всему.
Cгрузили его кое-как, чтоб проспался слегка. Oн и проспался. А тут – замуровали! Но дверь нашёл. За решётку руками взялся и ну домой проситься. Нет, говорить он ещё не мог. Поэтому просился действием. Дверь крепкая была, сварная, с решёткой. Вот её, родимую, он и начал выламывать, за решётку ухватившись. Ручками своими изящными.
И решётка начала-таки
Я его и так, и эдак уговаривал, зайти-то страшно. Не слышит. И не видит тоже. Делать нечего, «иду на вы». Открываю дверь, короткий разбег беру и резко бодаю головой в живот. Есть! Клиент даже сел от неожиданности. И тут же, уж не знаю как, ухватил меня за ногу. И к себе тянет, хоть явно видит меня не в фокусе.
Подумать я ничего не успел, рефлексы сработали. Даже не помню, какие. И не спрашивайте, как я вырвался, сам до сих пор не знаю. Но делать-то что-то надо. Если выломает дверь и пойдёт по приёмному гулять, его ж хрен кто остановит. Только стрелять на поражение. A из кого стрелять, из желудочного зонда?!
Срочно звоню в спецуху, вызываю подмогу. Через минуту уже затопали по коридору. Чип и Дэйл cпешат на помощь. Пятеро амбалов, у самого цивильного – всего одна ходка к хозяину. Bатнички на халаты небрежно накинуты, всё – чисто по моде.
– Ну, Серёга, блин, чё у тя там? Сам не можешь, что ли?
Ну, я товарища через решётку и показываю, пока есть через что показывать.
– Ох, ну ни хрена себе! Это кто?
– Клиент, кто...
Bатнички в угол побросали, халаты следом. Построились профессионально. Дальше – экшн!
Первый пошёл, второй пошёл... шестой пошёл.
– ...AAA... гад...сука... Вова, вали его... рукааа!.. под колено! Серёга, сбоку заходи... под ноги ему...
И так минут десять. Может, и пять, но нам дольше показалось. Как он никого не покалечил, не знаю. Жалел, наверное. Если вообще понимал, что происходит. Он просто в дверь хотел выйти, всего-навсего.
В итоге – шесть мудаков во главе со мной небрежно разбросаны по отсаднику, в середине – капитан. И сдаваться не собирается.
Тут заходит хирург из спецухи, бойцов своих потерявший. Армянин, красавец, метр пятьдесят пять, на каблуках, в колпаке высоком. При усах весь и с кавказским акцентом. Оценил расклад, хмыкнул.
– Ээ... Дима, да, ты иво на сибя так, да, отвлеки. Ай, Вова, чего сидишь, а? Сбоку зашёл, да. Вот так.
Жестом маэстро достаёт из кармана капроновый шнур с гайкой на конце, прицеливается неспешно и резко накидывает девайс клиенту на шею. На себя, пять секунд, семь, всё. Можно вязать, причём чем быстрее, тем лучше. Посмотрел на нас с превосходством и к себе пошёл. На каблуках.
Мы потом несколько месяцев тренировались. Научились вроде, немного. Но до настоящего гаучо нам всем как до звезды было.
Pассказывать о токсе и не упомянуть про наркоманов – было бы несправедливо. Их множество, самых разных, через нас проходило. Но вот один – тот как-то особенно запомнился.
Витя был настоящим, кремнёвым торчком. Не имея вообще никакого образования, в прикладной экстремальной химии он был где-то на уровне член-корра. Хотя не о том речь. Загремел он к нам, как водится, с передозом, но молодой организм, вкупе с нашими усилиями, победил. Правда, уж не знаю зачем, по дороге Витя подхватил пневмонию и застрял у нас на пару месяцев.