Белый континент (с илл.)
Шрифт:
Оказавшись в кают-компании, гости и правда принялись оживленно беседовать с Амундсеном и его друзьями об их лагере. Общих знаний английского языка, у каждого норвежца далеко не идеальных, хватило, чтобы поддерживать разговор, и вскоре все присутствующие забыли о своем соперничестве. Осторожные попытки англичан узнать побольше о конкурирующей экспедиции превратились в обмен мнениями двух разных, но одинаково опытных команд полярных исследователей. Несмотря на то, что подчиненные Руала не забывали о его просьбе, гости с британской стоянки сами не стали скрывать некоторых деталей своей жизни в Антарктике, а потому в их беседе сразу возникло множество поводов для советов и споров о том, как лучше защититься от холода
Несмотря на то, что день у всех полярников был строго распланирован и каждого из них ждало множество дел, они позволили себе ненадолго отступить от графика и посвятить полтора часа разговору. Это время пролетело, как одна минута. Но болтать до бесконечности ни норвежцы, ни их гости не могли, и, в конце концов, посмотрев на часы и вздохнув, они нехотя начали вылезать из-за стола. Британцы, виновато разводя руками, сказали, что им пора возвращаться на свой корабль, норвежцы в ответ объявили, что у них слишком много работы, но и те, и другие искренне заверили друг друга, что больше всего на свете им хотелось бы пообщаться еще. Но дела действительно не могли больше ждать, и временное «перемирие» между собеседниками закончилось. Британцы еще предлагали команде «Фрама» написать письма в Европу, чтобы «Терра Нова», в случае чего, могла доставить их в цивилизованный мир, норвежцы еще вежливо отказывались, ссылаясь на то, что у них совсем не осталось времени, но атмосфера в кают-компании была уже иная, гораздо более напряженная. Постепенно заинтересованные коллеги снова начали превращаться в настороженных и ждущих друг от друга подвоха конкурентов…
Спускаясь на берег, Кэмпбелл и Пеннелл опять обратили внимание на огромную стаю собак. По-прежнему привязанные возле саней, они больше не дрались, но продолжали «переговариваться» друг с другом громким лаем.
— Сколько их у вас? — небрежно спросил Виктор у отправившегося проводить их Амундсена. — Сотня наберется?
— Почти, девяносто семь, — с гордостью отозвался Руал. — Еще щенки есть — мы как раз недавно их увезли на зимовку. На судне все страшно радовались!
— Тяжело было содержать столько зверей сразу?
— Нет, не очень тяжело, но слишком уж часто приходилось мыть палубу — хотя бы по два раза в день.
— Надо же! У нас две собачьи упряжки, и возни с ними было… — вздохнул Кэмпбелл, но потом вдруг резко сменил жалующийся тон на более веселый. — Но мы быстро научились со всей нашей живностью ладить!
— Всего две? — удивился Руал. — И несколько пони? Все-таки это очень мало. Хотите, мы с вами поделимся собаками? — предложил он вдруг совершенно неожиданно для себя.
Виктор Кэмпбелл вытаращился на него в крайнем изумлении, а потом неуверенно оглянулся на своего помощника. Пеннелл стоял неподалеку от саней Бьолана и пытался рассмотреть собачью упряжь, однако подойти совсем близко ему мешало тихое, но угрожающее рычание четвероногих полярников.
— Спасибо за предложение, но наших собак нам хватит, — вежливо, но как-то холодно и сухо ответил Кэмпбелл Руалу. — Мистер Скотт и эти две упряжки не хотел брать.
— Если вы привезете собак с собой, он вряд ли откажется, — попробовал настоять на своем Руал. — Не отсылать же их обратно!
Виктор посмотрел на него с еще большим удивлением и не сразу сумел подобрать слова для ответа.
— Вы не понимаете, как мы его уважаем, — попробовал он, наконец, разъяснить норвежскому путешественнику, какие отношения установились между Скоттом и его подчиненными. — Если он что-то решил, мы в жизни не станем ему перечить и делать что-то за его спиной!
— Так ведь я же не плохое что-то вам предлагаю сделать! — вспыхнул Амундсен. — Я, наоборот, помочь хочу!
И тогда во взгляде Кэмпбелла появилось что-то вроде снисхождения:
— Нет, мистер
— Ну, не знаю… — от такого горячего ответа Руал растерялся. — Как хотите, конечно. Но ваш командир напрасно не доверяет собакам. Моторные сани и лошади — это все-таки новшество. Даже если они вас не подведут, желательно все-таки подстраховаться. Я вон тоже собак больше, чем нужно, взял, — полярник кивнул на ближайшую собачью упряжку. — Исключительно на всякий случай.
— Подстраховка тут не при чем, — все так же холодно возразил Виктор. — Мистер Скотт не хотел брать с собой много собак. Ему их жалко, а вас, как я понимаю, такие вещи не сильно беспокоят.
— Да, — спокойно подтвердил его слова Руал. — Я больше беспокоюсь за людей.
Полчаса спустя «Терра Нова» медленно отчалила от берега. Норвежцы помахали ей вслед и вернулись к своим делам — из-за визита соперников они и так потеряли очень много времени, и теперь им надо было срочно наверстывать упущенное. Ящики и тюки, несмотря на их тяжесть, перетаскивались к саням и водружались на них с такой скоростью, что к тому времени, когда все было готово, силуэт английского судна все еще был слегка виден в сгустившемся над водой тумане.
Руал, старательно закреплявший ящики на своих санях, поднял голову и проводил «Терра Нову» задумчивым взглядом.
— Чего загрустил? — спросил его проходивший мимо Вистинг. — Неужели опасаешься, что Скотт победит? Не переживай, у нас шансы гораздо лучше!
— Да нет, из-за этого я не особо волнуюсь, — неуверенно пробормотал Амундсен. — Я о другом думал… Вот скажи, Оскар, если бы я приказал тебе сигануть вниз головой в какую-нибудь трещину, ты бы что сделал?
— Ммм? — Вистинг удивленно вскинул брови, пригляделся к своему руководителю повнимательнее, а потом весело расхохотался. — Отличная шутка, Руал!
Он с размаху хлопнул Амундсена по плечу — так, что человек менее могучего сложения от такого удара запросто мог бы и упасть. Руал же только слегка покачнулся и, вслед за Оскаром, облегченно рассмеялся.
Глава XVIII
Антарктида, мыс Хат, 1911 г.
Роберт сидел в санях, которые довольно резво везли вперед примирившиеся со своей участью пони, и смотрел на бежавшие ему навстречу невысокие снежные холмы, окрашенные заходящим солнцем во все оттенки сиреневого, розового и бордового цветов. В памяти всплывали почти такие же пейзажи, много раз виденные им во время его первого путешествия в Антарктиду, и Скотт едва заметно улыбался краешками губ. «Я вернулся… — мысленно предупреждал он этот навечно застывший в холоде континент. — Я вернулся, и на этот раз ты не выгонишь меня домой, пока я не добьюсь своей цели. Пока не побываю в твоем сердце…»
Ехавшая рядом с его санями собачья упряжка вырвалась вперед, и пони, то ли испугавшись, что их оставляют одних, то ли переняв, наконец, у своих хозяев стремление быть первыми, тоже увеличили скорость. Порыв ледяного ветра обжег заросшее щетиной лицо Роберта, но он лишь недовольно поморщился.
— Скоро приедем! — крикнул сидевший позади него Черри-Гаррард, и остальные полярники поддержали его довольными возгласами. А потом из-за очередного холма показался темный силуэт покосившегося дома с плоской крышей, издалека напоминавшего брошенный на снег гигантский спичечный коробок. И этот дом был настолько хорошо знаком Роберту, что на какое-то мгновение ему показалось, что он вовсе не покидал Антарктиду, что не было этих семи лет, прошедших после окончания экспедиции Шеклтона, что он просто возвращается в их неказистый с виду, но теплый и надежный дом после охоты на тюленей или пингвинов.