Белый мусор
Шрифт:
Площадка у входа в лабораторию была усеяна воронками от взрывов, остатками разбитых буров. Горела подбитая ханаатская бронетехника. Кое-где на песке чернели обожжённые трупы. Те раненные, что могли двигаться, сбились кучкой в тени гаража и пытались помочь друг другу, потеряв всякий азарт к войне.
Эликоптер Руди стоял на пригорке. Солдаты Эскадрона охраняли периметр. В отличие от лаборатории, битва на поверхности прошла без потерь для экипажа. Тяжеловооружённый эликоптер Эскадрона, не имея соперников в воздухе, уничтожил
Пока я выбиралась из экзоскелета, бойцы приняли раненых.
К нам подбежала Руди, высокая блондинка с большими грудями, которые выпирали даже из-под пластин пилотского бронежилета:
— Клод, ты в порядке?
Клод привычно отмахнулся от назойливой заботы.
Эскадронный медик показал, куда положить пострадавших. Быстро стабилизировал состояние Гоши и принялся за Антуана.
Клод разместился во втором кресле пилотской кабины. Потребовал порцию обезболивающего. Втянул порошок обеими ноздрями и распорядился:
— Профессора Сенчина в арестантский отсек. Жизель… Знакомьтесь, кстати, это — Жизель. Моя… мой… наш боевой товарищ. Если б не она, мы не вернулись бы.
Руди враждебно оглядела меня. Принюхалась и скривилась:
— Сядь подальше от меня. Ты воняешь.
— Не смотри на меня, как на врага. У тебя больше шансов переспать со мной, чем с Клодом.
Руди посмотрела на Клода. Тот пожал плечами:
— Она всё знает обо всех. Позже объясню…
Медик закончил осмотр Антуана:
— Нужно в городскую больницу. В штабном лазарете нет необходимой аппаратуры.
Все расселись по местам. Эликоптер взмыл в воздух, обдав пылью раненых врагов.
Я сидела у раскрытой двери, надеясь, что ветер выдует страшную вонь от моего тела. Видела, как из развороченной лаборатории выскочил Дель Фин. Он орал, проклиная Клода, и требовал сбить эликоптер. Кто-то из подчинённых, чтоб успокоить командана, сунул ему в руки зенитный гранатомёт. Эликоптер был неуязвим для подобного устаревшего оружия. Дель Фин всё же сделал бессмысленный выстрел и погрозил:
— Я вас ещё достану!
Эхо его динамика слилось с гулом винтов эликоптера.
Глава 9. Вольное существо 001/1
Меня доставили в лабораторию Имперского Института Инноваций, (ИИИ) на том же эликоптере. Всю дорогу держали в арестантском отсеке. Клод задвинул окошко, чтоб не слышать моих упрёков.
Передавая меня в руки персонала ИИИ, Клод сказал:
— Если выживешь, обещаю, вернусь за тобой.
Так началась моя жизнь в качестве «Исследовательского образца 001/1». Такая бирка была нашита на одежде.
Поселили в палате, похожей на камеру, прибранную перед посещением тюремной инспекции. Мне не давали ни книжек, ни слушать радио, ни доступа к Обинару, Общеимперскому Информационному Архиву.
День состоял из того, что под надзором трёх охранников
Ежедневно брали кровь, образцы кожи и волос. Всерьёз опасалась, что такими темпами меня разберут на составные части. Зондировали все отверстия моего тела, куда можно было просунуть зонд.
Меня простукивали, просматривали и допрашивали оравы психологов. Задавали одни и те же вопросы:
— «Голова не кружится? А сейчас? А если вот так — кружится?» — с этими словами засовывали меня в центрифугу, где голова закружилась бы и у статуи императора Володимара Третьего.
Мне давали таблетки от головокружения. Исправно принимала, не чувствуя какого-либо эффекта. Никто не сообщал мне причину дотошного внимания, но я-то знала. Во время биодиагностики спросила врача:
— Почему владельцы Глапп Корпорасьён не обращают внимания на выкладки экономистов?
Он был занят осмотром моих внутренних органов: на экране гигантского, во всю стену монитора (даже не знала, что у нас такие делают) шевелилось моё сердце, сжимались лёгкие, что-то ещё подрагивало и медленно переливалось мутными прожилками.
— Какие выкладки? — нехотя переспросил он.
— Доказано, что набрать на службу молодёжь из пейзан или городской бедноты всё равно дешевле, чем пытаться синтезировать покорных солдат.
— Ничего не знаю, не моё дело.
— Высокая рождаемость и низкий уровень образования, вот и всё, что требуется для создания армии синтезанов. Этот метод работал для человечества задолго до Большой Беды, работает и сейчас.
— Пардон, но попросил бы вас не разговаривать.
Я перевела взгляд на моё сердце, биение которого чувствовала в колбе раньше, чем оно появилось. Увидела дату в углу мониторов: 15 сентября 1017 года, то есть через двадцать дней после моего рождения из колбы АКОСа.
Меня продолжали простукивать и замерять, пока, наконец, всё внезапно не прекратилось. Перестали водить по кабинетам. Из-за этого потеряла счёт дням.
Иногда ко мне вообще никто не заходил. Еду подавали через окошко в двери, не отвечая на вопросы. Стала чувствовать себя как в колбе, расширившейся до здания лаборатории.
Занять себя было нечем. Я не уставала, поэтому спала плохо. Постоянно просыпалась, отплёвываясь: казалось, что белый мусор снова окутывал меня в синей глубине диссоциативного электролита.
В один из дней в камеру-палату заявилась делегация, состоящая из отменно старых и наглых учёных.
Ассистенты бесцеремонно раздели меня и снова простукали, прощупали и взяли кровь. Но я особо не протестовала, чувствуя, что это — прощальные церемонии.
— Головокружения не прошли? — спросил руководитель исследовательской группы, самый старый и мерзкий из всех.