Белый огонь
Шрифт:
Старуха была такой же, как всегда: седой ежик коротких волос, блеклые глаза не поймешь уже какого цвета, морщины, темные пятна на синевато-прозрачной коже, жесткая складка рта и… рост. Роста Нэ была внушительного и, когда выпрямлялась, оказывалась выше всех женщин, которых когда-либо видел Пелл. Да и выше большинства мужчин, чего уж там. Словно маменька бабки согрешила с гигантом, пускай это племя и вымерло еще в конце прошлой эпохи.
Сухие, кажущиеся хрупкими пальцы старухи коснулись струны, и вновь раздался неприятный и
– Сегодня я думала об одиночестве, – сказала хозяйка башни, и голос ее, странный, все время меняющийся, был слаб и сонен. – Придет ли хоть кто-то в гости? Вспомнит? Долго же вы собирались.
Звук, что исторгла из себя лютня, походил на смех кладбищенского призрака.
– Перестань мучить инструмент, – поморщилась Шарлотта. – Музыкант из тебя неважный.
– В молодости я хорошо играла и пела. Слышала бы ты меня в ту пору. Но все ушло, и мне уже не хочется сочинять баллады. Порой музыка должна умереть, не тревожить прошлое. Ты сломала мою дверь.
– Ты не открывала.
– Твоя правда. Я помню тебя… лисьи хвосты, да? Сколько же времени прошло, когда это случилось? Лет двадцать пять? Ты больше никогда не приходила ко мне.
– Терпеть тебя не могла, – сказала сойка. – Ты из меня все жилы вытянула, пока расписывала спину.
– Знаю, – довольно улыбнулась Нэ, осторожно прислонив лютню к краю кресла. – Но я это делала лишь в качестве наказания за твою провинность.
– Что? – не поняла женщина.
– Дверь, – с гаденькой улыбочкой напомнила ей старуха. – Ты испортила мою дверь, и я сочла возможным устроить тебе превентивное наказание. Хотя… возможно, ты не знаешь значение этого слова.
– Считаешь себя защищенной? – опасно прищурилась сойка.
– Безопасность – это миф. Клетка, в которой ты сидишь какое-то время. Прутья дают иллюзию защищенности, но… и слишком уж ограничивают свободу. Когда ты защищен, ты обычно заперт.
– Поэтому ты выпустила свою птицу? – спросил Клот, пальцем качнув висевшую на цепи клетку.
Нэ, словно только сейчас заметив двух головорезов, важно кивнула:
– Поэтому. Пора нам с ней отправиться в путь.
– Куда же ты собралась? Путешествия в наши времена опасны для одиноких старух, – проронила Шарлотта.
– Опаснее непрошеных гостей?
Повисла тяжелая пауза, и губы старухи прорезала кривая усмешка. Снизу поднялся Сегу, встал у окна, и Нэ, прищурившись, потянула носом воздух:
– О как. Не ожидала, что будет так… интересно. Ну же. Порадуйте, с какими новостями вы пришли в мой дом?
– Борг мертв, – негромко произнесла сойка.
Но на лице старухи не отразилось ни удивления, ни хоть какой-то капли интереса. Скорее досада, что ее беспокоят по столь незначительному поводу.
– И что, эта ерунда стоила мне двери? – язвительно сказала она, нахохлившись, точно птица, которую недавно выпустила из клетки. – Он довольно долго продержался, я думала, что Лавиани
– Это сделал я! – возмутился Клот, чем заработал пронзительный взгляд Нэ.
– Ты? Ну… с таким же успехом можно было сказать: «Это сделал мой арбалет». Хотя, говоря откровенно, у арбалета мозгов-то поболе, чем у тебя. Ну хорошо. Борг мертв. Невелика трагедия. Главы Клана умирали и раньше. Мне-то что с того? Золотые быстро выберут нового.
– Экая ты зловредная стерва, – хмыкнула Шарлотта.
Последовало едва заметное пожатие плечами:
– Я давно сбилась со счета, кто из тех, кого я знала, умер. Чужая смерть мало трогает меня. Умер и умер. Удачи ему на той стороне. С новостями покончено?
– Где твой ученик?
Нэ презрительно фыркнула:
– Сбежал, полагаю.
– Да ну?
– У любого спроси в квартале. Он не появлялся здесь уже несколько недель. Ни у кого из молодого поколения нет никакого терпения.
– И что ты будешь делать?
– А я что-то должна делать? – буркнула Нэ. – Найду себе нового, если возникнет такое желание.
– Она лжет, – тихо произнес Сегу. – Пахнет ложью.
Нэ хрустнула пальцами, усмехнулась, но ничего не сказала, желая посмотреть, что будет дальше. Пятнистый же вообще ничего не понимал. Зачем они пришли? О чем говорят?
– Шреву нужен мальчик.
– Так пусть зайдет в любой публичный дом или поищет по улицам. Там дюжина за горсть медных монеток. На Бычьей голове свет клином не сошелся.
Шарлотта, не сдерживая раздражения, сказала:
– Хватит корчить из себя дуру! Ты учила его дольше, чем всех остальных! Он знает, как рисовать, больше других.
– Но меньше меня.
– Ты не вечна.
Нэ хихикнула и сказала неожиданно сурово:
– Это мы еще поглядим, Лисий хвост. Возможно, я и тебя переживу.
Пелл увидел, как глаза сойки вспыхнули:
– Считаешь себя настолько важной? Борг мертв, и я с радостью отпущу тебе затрещину.
– Бить старую женщину приятно и безопасно, – одобрительно кивнула Нэ. – Но ты уверена, что оплеуха сделает меня более покладистой? Вира нет. Он ушел, и давно. Хотите, переройте весь Пубир и, если найдете, верните мне его обратно.
– Этого человека нет в городе, – вновь произнес Сегу из-под низко надвинутого на лицо капюшона. – Его придется найти. Вытряси из нее, в какую дыру он спрятался.
Сойка вытащила из кармана штанов кожаные перчатки, натянула на руки, сказав:
– Утешь мое любопытство. Почему Лавиани могла угрожать Боргу, а мы – нет? Я думаю об этом уже несколько лет.
– Да ответ прост на самом деле, – улыбнулась Нэ, внимательно глядя на Сегу. – Главу, его семью, Золотых и их семьи сойкам трогать нельзя. Таков был древний договор между первым таувином и Ночным Кланом. Художники, что пачкают вашу кожу, вносят это в татуировку, и вы… просто не можете ничего сделать.