Белый олень
Шрифт:
— Так в чём же, в чём же, скажите мне, мораль сей басни? —прохрипел Квондо.
Король открыл один глаз:
— Мораль сей басни, — сказал он, — никогда не охотьтесь на оленя в Заколдованном Лесу!
Тэг и Гэл, не сводившие глаз с отца, пока он вёл рассказ, посмотрели друг на друга и снова на Короля.
— Нам неприятно, — сказал Тэг.
— что наша матушка была когда-то Оленихой! — докончил Гэл.
Тут впервые вставил слово Джорн:
— Всё это лишь воображаемая и бессмысленная форма волшебства, — и вернулся
— Верно, парень, — взревел Клод. — Точно сказано: бессмысленное волшебство, — и постучал кружкой о стол. — Я так к нему и не привык — впрочем, охотник к такому никогда не привыкнет.
Воцарилось задумчивое молчание, а потом Клод снова заговорил:
— Вскоре после рождения Джорна она затворилась в своём покое, охваченная смертельным недугом, и более не ступала ногой на лестницу.
— Может быть, это потому, что она упала и ударилась о камень? — предположил Тэг.
— А, может быть, отведала она настоя или зелья? — спросил Гэл.
— Может быть, она умерла от сглаза? — добавил Джорн.
Король швырнул кружку в младшего сына, а Джорн поймал её на лету.
— У него материнская быстрота и грация, — пробормотал Клод и вздохнул. — Такая вот история.
Вдруг за креслом Клода раздался голос Старшего Королевского Камердинера, и Король вздрогнул:
— На чёрта мне слуги, которые крадутся повсюду, как коты! — проревел он.
— Пришел менестрель, сир, — объявил Камердинер.
— Так пусть войдет, так пусть войдет! — выкрикнул Клод. — И пусть споёт нам о сильных мужах и об охоте. Грусти и любви с меня довольно, — и он гневно взглянул на Джорна.
Менестрель вошел мягко, сел на табурет, ударил по струнам лютни и запел. Он пел о белом олене, летящем, как свет, и услаждающем взор, подобно водопаду весной.
Когда песня закончилась, Король спросил:
— Тот белый олень, летящий, как свет, и услаждающий взор, подобно водопаду весной, плод твоей глупой выдумки или у него есть дыхание и кровь, и я с сыновьями могу потягаться с ним в быстроте и силе?
Менестрель пропел:
Как свет, сквозь лес летит олень, Летит всю ночь, летит весь день.— Назови же мне имя этого леса, — прогремел голос Короля. Менестрель пропел:
В лесу, меж копей и меж гор, Олень сияет с давних пор.Тут Король встал с кресла, опрокинув кружку красного вина, которое пролилось на пол.
— Ты точно назвал в своём дьявольском стихе пределы Заколдованного Леса, — крикнул он. — Никто из домашних Короля Клода не охотится в этих проклятых местах!
Менестрель пропел:
Тэг промажет, Гэл отстанет, ДжорнуКороль дёрнул свой длинный ус, искорка сверкнула в его глазу, вылетела из него и вновь блеснула, как светлячок.
— Может быть, — вымолвил он наконец, — белый олень, быстрый, как свет, и есть настоящий олень. Завтра мы проверим его хвалёные доблести, и если это олень — я повешу его голову на стену, а мясо — в кладовой. Если же это красна девица, заколдованная чарами ведьмы или волшебника, а на самом деле — дочь короля, земли которого лежат на севере, на востоке, на западе или на юге, то я проткну твоё сердце копьём, поганый скоморох!
Клод ударял кружкой о стол, чтобы придать вес каждому слову своего зловещего предупреждения, но когда оглянулся на менестреля, того и след простыл. Клод нахмурился и пробормотал:
— Этот малый кого-то напомнил, кого я где-то встречал.
— Если это и вправду олень, — обрадовался Тэг, — у нас будет самая знатная охота за всю жизнь!
— Если это вправду олень, — обрадовался Гэл, — полакомимся мы самой знатной дичиной.
У Короля сверкнули глаза и он проглотил большой абрикос.
— А что, если это вправду принцесса королевской крови — сказал Джорн. — Тогда она даст вам опасные задания, чтобы узнать, кто из нас достоин её руки и сердца.
Тут Тэг, выказывая силу, выхватил толстую кочергу из камина и согнул её вдвое, а Гэл подпрыгнул и сделал двойное сальто на месте. Джорн же смотрел на братьев и слегка трогал струны своей лиры, а Король подёргивал ус, и в глазах его пылали мечты об охоте. Квондо же сидел в углу под щитом и смотрел на Клода, Тэга и Гэла, слушая лиру Джорна.
Уже на заре следующего дня Король с тремя сыновьями осаживали чёрных строевых коней у Заколдованного Леса и озирались вокруг.
— Не срывайте тех лютиков, — предостерёг Клод, показывая корявым пальцем на крохотные цветочки в изумрудной траве, — а то они вспыхнут и обожгут вам руки!
— Не срывайте тех лишайников с дерева, — предостерёг Тэг, — а то они превратятся в кровь и вымажут вам руки!
— Не трогайте тот белый камень, — предостерёг Гэл, — а то он оживёт и укусит вас за руку!
Вдруг за Копями Лунного Камня прогремел гром, взошло солнце, кони вздрогнули от вспышки молнии, и тьма вокруг Короля и его сыновей засверкала миллионами светлячков.
Клод и сыновья с изумлением смотрели на искристый танец, а светлячки на из глазах становились снежными хлопьями, которые мягко падали на землю, исчезая в ней. Гром замолк, тучи разошлись, и снова показалось солнце.
— Такое светопреставленье порой приводит к несваренью, — проворчал Клод. — Я потеряю вкус к нежнейшему мясу на земле, если этот нелепый поток фактов и форм не прекратится.