Белый рыцарь
Шрифт:
В свою очередь те, кто просил пристанища, по мере сил вносили свой вклад в дела поместья. В то время как женщины ткали и шили новую одежду для нуждающихся в ней, мужчины пасли коров и овец в полях и помогали в ремонте замка или домиков арендаторов по всему поместью. За несколько недель, что Грейс жила в Скайнигэле, покинутое имение, запущенное и обветшалое, превратилось в маленькую, толково управляющуюся общину.
Но Грейс понимала, что общине нужны постоянные источники для роста и процветания, а запасы пополнялись недостаточно быстро. Грейс до сих пор ещё не получила ответа на послание, отправленное
Всего неделю назад Грейс перебирала драгоценности в своей маленькой шкатулке, пытаясь решить, какие из них она сможет продать, когда в следующий раз Макфи или Макги отправится за припасами в Аллапул. В конечном счёте она рассудила, что может расстаться почти со всеми украшениями, кроме двух: часов с выгравированной надписью, которые она нашла в свой первый день в Скайнигэле, и ещё одной вещи — её обручального кольца.
Внезапно услышав шорох за спиной, Грейс отвернулась от окна и увидела Лизу, которая входила в спальню хозяйки с охапкой свежевыстиранного белья.
— Я уж было начала думать, что вы будете спать целый день, — сказала горничная, доставая из кипы белья чистое платье, сорочку и чулки для Грейс.
Грейс покачала головой.
— Не знаю, что со мной, Лиза, но я постоянно чувствую усталость. Я просто не могу встать с кровати так же рано, как обычно.
Лиза приподняла бровь:
— Вы очень много работаете, миледи. Для дамы вашего положения негоже выполнять такую тяжелую работу.
— И чем ты прикажешь мне заниматься? Стоять и смотреться в зеркало, когда дел вокруг непочатый край?
Грейс взяла гребень и принялась расчёсывать свои спутанные локоны.
— Я думаю, что ваша усталость каким-то образом связана со всей этой работой, которую вы на себя взвалили, — заметила горничная. — Но возможно, свою лепту вносит и то, что вы в тягости.
Гребень с громким стуком упал на пол. Дабхар резко сел, не понимая причины, по которой его потревожили. Грейс повернулась к Лизе и уставилась на неё в потрясенном молчании.
— О, миледи, а вы не знали? — И сразу же продолжила: — Ну, конечно же, нет. Никто вам никогда не говорил про женщин, детишек и всё такое. Но, само собой, вы заметили, что у вас не было месячных с тех пор, как мы приехали в Шотландию.
Грейс покачала головой и прошептала так тихо, что сама едва себя услышала:
— У меня уже было такое, что кровь не шла, и я не была…не была…
Грейс почувствовала, что её сознание затуманивается, как если бы она собралась лишиться чувств. Она ни разу в жизни не теряла сознания, но подумала, что если для обморока можно было бы подобрать подходящий момент, то он настал. Она оперлась на туалетный столик и стала ждать, пока головокружение отступит.
Лиза немедленно оставила одежду и бросилась к хозяйке,
— О, простите меня, миледи, я думала, что вам всё известно, и вы просто не хотели никому говорить из-за всех этих неприятностей между вами и его светлостью…
Кристиан. Боже милостивый! Грейс закрыла глаза, стараясь справиться с новой волной дурноты, от которой теперь уж она точно лишится чувств. Лиза сжала её руку и похлопала по ней:
— Миледи, я могу и ошибаться. Просто я решила так, потому что месячные у вас больше не приходят, и корсет стал облегать слишком туго… Я же горничная, как никак, и поэтому всегда замечаю такие вещи…
Грейс взглянула на свои груди, внезапно заметив под тонкой тканью ночной сорочки, какими полными они стали.
— У вас иногда болят…они? — спросила Лиза.
Грейс прикусила губу, глядя на горничную, и кивнула.
— И я заметила, что вам сейчас куда чаще, чем обычно требуется облегчиться. Мама мне однажды сказала, что это потому, что ребёнок растёт и давит изнутри.
Однако Грейс затрясла головой, отрицая эту мысль.
— Но ведь мы покинули Лондон уже достаточно давно. Разве живот уже не должен был бы быть виден?
Грейс окинула себя взглядом и положила руку на живот. Она заметила, что немного раздалась в талии, но списала это на овсяное печенье, которым её усердно потчевала Дейдре. Только подумать, овсяное печенье тут ни при чём, а всё дело в маленьком человечке, возможно, растущем внутри неё…
— По некоторым женщинам и не скажешь, что они уже давно носят дитя. С вами всё хорошо, миледи? Вы расстроены? Вас растревожили эти новости о малыше?
Грейс посмотрела на Лизу. Сперва мысль о младенце совершенно точно напугала её, потому что она не знала ничего о воспитании детей, кроме тех скудных обрывков сведений, которые вынесла из жизни в Ледисторпе. Но теперь, немного поразмыслив и придя в себя после первого потрясения, Грейс вдруг поняла, что её наполняет странное тепло, и улыбнулась.
— Нет, Лиза, новость о ребёнке меня ни в коем случае не расстраивает. На самом деле, она делает меня очень и очень счастливой.
Лиза расплылась в улыбке:
— О, мне так полегчало от ваших слов! С малюткой здесь будет очень весело, в Скайнигэле будет расти следующее поколение!
— Ты полюбила эту груду камней, да, Лиза? — поддела Грейс, вспомнив о плохом настроении своей горничной по приезде в замок.
— Это такое место, к которому прикипаешь, — вздохнула Лиза, покачивая головой. — Но только из-за того, сколько сил вы вложили в него, миледи. Я не была знакома с вашей бабушкой, но знаю, что если бы она была здесь и видела, сколько вы тут всего сделали, то очень бы вами гордилась.
— Спасибо, Лиза.
Девушка широко улыбнулась:
— А когда малютка подрастёт, можно мне научить её отличному удару в челюсть?
— Лиза! Девочки не должны учиться драться!
— Вы бы думали по-другому, если бы родились в моей семье. Там можно было выжить, только зная все эти премудрости.
— Ладно, думаю, ей не навредит научиться правильно драться. — Грейс посмотрела на горничную: — А что, если родится мальчик?
Лиза на минуту задумалась, склонив голову набок: