Белый рыцарь
Шрифт:
— Я люблю тебя, леди Глейс, и когда велнусь из клестового похода, то зенюсь на тебе.
Когда через несколько минут она отвернулась от окна, то едва могла различить Аластера сквозь застилавшие глаза слёзы.
— Ведь это на «Надежде» уплыли Томас и его семья?
Аластер кивнул, но она знала ответ ещё до того, как задала вопрос. И всё же спросила, отчаянно желая ошибиться.
Грейс поняла, что все взгляды в комнате устремлены на неё, и подавила слёзы. Она посмотрела на сидящих перед ней Кристиана, Роберта и Катриону и стоящего за
— Аластер, могу я попросить вас проводить герцога и герцогиню в комнаты через зал от моих? Дейдре и Флора, должно быть, уже всё там подготовили, да гости наши, конечно же, устали с дороги. И попросите, пожалуйста, Дейдре позаботиться об ужине для гостей. Держу пари, юному Джеймсу придётся по вкусу её песочное печенье.
Аластер кивнул, дождался, пока Роберт с Катрионой пожелают спокойной ночи Грейс и Кристиану, и повёл их из кабинета. Когда они ушли, Грейс повернулась к мужу.
— Кристиан, я…
— Он вроде способный малый, — заметил Кристиан, имея в виду Аластера.
Грейс кивнула:
— Он оказался полезнее, чем я могла вообразить. И он замечательный друг.
Кристиан странно на неё посмотрел, словно не понял, чту она имеет в виду.
— И долго он служил здесь управляющим?
— Задолго до моего приезда. Он родился и вырос на землях Скайнигэла.
— Это хорошо, — кивнул Кристиан. — Он, должно быть, и дальше будет отлично здесь справляться после твоего возвращения в Лондон.
Грейс уставилась на него, не в силах произнести ни слова, будто Кристиан только что заявил, что небо зелёное, а луна сделана из сливового пудинга. Возвращение в Лондон. Он всерьёз думал, что она бросит Скайнигэл. Разумеется, она ожидала от мужа чего-то подобного, но всё же не так скоро по прибытии. Как будто у него на глазах были шоры, и он совсем не замечал, что происходит вокруг, что читается в лицах арендаторов, которые видели, как он с Грейс возвращался с берега.
И тут гнев, которому Грейс никогда не поддавалась, вспыхнул в ней с внезапной силой:
— Да как вы смеете? Неужели ваша заносчивость не знает границ? Как вы смеете являться сюда и ждать, что я откажусь от всего и вернусь в Лондон, брошу этих людей ради жизни, которую добровольно оставила в прошлом? С чего? Просто потому, что вы этого от меня ждёте? Я не вернусь в Лондон, Кристиан. Я нужна здесь.
Кристиан ошеломлённо смотрел на неё, в то время как Грейс пыталась успокоиться. Теперь она понимала, что ошибалась, подумав, будто он изменился за время её отсутствия, ибо хотя он, возможно, сожалел о том, что сказал ей той ночью, но по-прежнему всерьёз не считался с её чувствами. В противном случае он бы понял, как ужасны те слова, которые он только что произнёс.
— Грейс, всё, что ты сделала здесь, достойно похвалы, но я маркиз, и на мне лежит ответственность, требующая моего присутствия в Лондоне. Я даже не должен был уезжать оттуда, но…
— Тогда зачем вы здесь?
Он уставился на неё:
— Прошу прощения?
— Зачем вы здесь, Кристиан? Зачем вы проделали путь в Шотландию, если ваше присутствие так необходимо в Лондоне?
— Это же очевидно,
Она не смогла скрыть насмешку в голосе:
— Жена, которую вы не хотели.
Кристиан долго смотрел на неё.
— Я не могу изменить всего, что было той ночью.
— Разве это неправда? Уж не хотите ли вы сказать, что всерьёз хотели жениться на мне?
— Грейс, не делай этого.
Но она не собиралась оставлять всё как есть. Не теперь. Не теперь, когда он угрожал разрушить всё, о чём она привыкла заботиться в последние несколько месяцев.
— Разве я внезапно стала тебе дороже из-за того, что исчезла из твоей жизни, Кристиан? Или просто мой уход слишком сильно тебя задел? Ты можешь честно сказать, что любишь меня, Кристиан?
Загнанный в угол, Кристиан молчал. Они долго и пристально смотрели друг на друга.
— Я так не думала, — посмотрев на него тягостным взглядом, прошептала Грейс и внезапно пожалела, что не уехала далеко-далеко. Всё внутри неё сжалось в узел, горло перехватило. На этот вопрос не хотелось знать ответа — опять.
Грейс повернулась и хотела уйти. У двери её остановил голос Кристиана.
— Проклятье, Грейс! Я представления не имею, известно ли мне вообще, что значит любить кого-то и смогу ли я это испытать. Ты для меня почти чужая. Мне нужно провести с тобой больше времени, узнать о тебе больше. Ты кое-чего не знаешь обо мне. Возможно, когда ты поймёшь, каков я на самом деле, твои чувства ко мне изменятся. Наверняка я знаю лишь одно: я приехал сюда, потому что понял, как несправедливо обошелся с тобой в Лондоне. Я бы приехал раньше, если б мне было известно, где ты.
Грейс молча повернулась к нему.
Голос Кристиана смягчился:
— Грейс, я не знаю, что уготовила нам судьба. Этого никто не знает.
Она закрыла глаза, обхватив себя руками. Ей так отчаянно хотелось верить ему, верить, что, быть может, однажды он полюбит её так же, как она любит его. Но может ли она поступить так, как он хочет? Вернуться в Лондон, рискуя потерять всё, что ей удалось сделать за несколько месяцев здесь, в Скайнигэле? Для Грейс любовь означала поддержку желаний и мечты своего возлюбленного, и всё же Кристиан не пробыл в Скайнигэле и часа и уже просит её все бросить. Он хотел, чтобы она оставила людей, которые здесь полностью от неё зависят, ради сомнительного совместного будущего с ним там, где она уж точно меньше всего желала находиться.
Что, если вернувшись в Англию, он снова отгородится от неё, как прежде? И как быть с ребёнком? Если она сейчас скажет Кристиану, что носит его дитя, ей не придётся узнать, изменились ли его чувства к ней на самом деле, или он так поступает из-за ответственности за ребёнка.
Слишком велик риск всю оставшуюся жизнь прожить в неуверенности.
— Мне жаль, Кристиан, но я не могу уехать из Скайнигэла. Здесь я начала что-то, что не могу бросить. И не брошу.
— Грейс, судя по положению дел и по тому, что говорит твой управляющий, ты едва здесь справляешься. Взгляни на себя. Ты маркиза из одной из богатейших семей в Англии, а одеваешься в шерсть, как твои арендаторы. Пьёшь чай из фаянсовых чашек.