Белый вепрь
Шрифт:
Глава 14
Однажды утром, поздней весной большая галера с длим крестом пилигримов {110} на мачте взяла курс из Венеции на Палестину, к святым местам. На борту собралась разношерстная публика со всех концов Европы. Путешествие предстояло долгое и утомительное. Пассажиры, то и дело переходя с латыни на французский, быстро перезнакомились. В случае нехватки слов путешественники использовали язык жестов и мимики.
В стороне от общей компании держался рыцарь, всегда закутанный в плащ, его сопровождал один слуга. Его отчужденность отнюдь не диктовалась высокомерием, так что никто на него не был в обиде. Судя по отрывистым репликам, которыми он обменивался со своим единственным спутником, это был англичанин. Любопытно, что заставило этого человека практически в одиночку плыть в такую даль. В Яффе {111} все сошли на берег и, уладив в порту необходимые формальности, двинулись в сторону Иерусалима {112} .
110
Пилигрим (ит.) —
111
Яффа — город в Израиле.
112
Иерусалим — город в Израиле. Религиозный («священный») центр иудеев, христиан, мусульман.
В Англию Филиппу предстояло вернуться только через год. Из Иерусалима он отправился через пустыню в Синай {113} — тяжелое путешествие, на которое отваживались только самые правоверные пилигримы. По ночам все дрожали от холода — больших костров не разводили, опасаясь шаек арабов, рыскавших по дорогам; до наступления темноты каждый готовил себе ужин на маленьком костре. Днем мучила жажда, ее утоляли лишь изредка, делая несколько глотков из бурдюка. Вода от долгого хранения становилась солоноватой, образовывался изрядный осадок.
113
Синай — мухафаза (административно-территориальная единица) в Египте, на Синайском полуострове. Административный центр — Эль-Ариш.
Однажды бандиты, изменив своей тактике ночных набегов, напали на путников при полном свете дня, завязалась схватка. Один тучный негоциант из Падуи {114} , которому, наверное, и в голову не приходило, что он может стать жертвой разбойничьего налета, лишился сил, и его пришлось нести на носилках. Правда, от лишних порций воды, которые щедро предлагал ему Филипп, он мужественно отказался. Все обошлось, и вскоре путники добрались до монастыря Святой Катарины, прямо у подножия горы. Они остановились отдохнуть на несколько дней, посетили службу и сделали два восхождения на Синай. На обратном пути немецкие монахи поговаривали о наступающей альпийской зиме.
114
Падуя — город в Италии.
В Каире Филипп отделился от своих спутников — ему предстоял путь на Родос {115} — он должен был от имени герцога Глостера засвидетельствовать почтение вновь избранному Великому Магистру рыцарского ордена Святого Иоанна {116} .
Во взгляде Пьера д’Обессона мелькнуло любопытство. Госпитальеры {117} были рассеяны по всей Европе, и путешествовать рыцари любили. Однако Великий Магистр был склонен думать, что юный Тьерри слишком поверил истории, которую ему поведали в Париже, — пусть даже три небольших шрама на щеке визитера подтверждали ее правдивость.
115
Родос — остров в Эгейском море, у побережья Малой Азии, территория Греции. Сохранились памятники античности и средневекового зодчества.
116
Рыцарский орден Святого Иоанна — Имеются в виду иоанниты, иначе госпитальеры — военно-монашеский католический орден, созданный в Палестине крестоносцами в начале XII в. Названы по иерусалимскому госпиталю Св. Иоанна, основанному в 1070 г. в целях покровительства паломникам, вокруг которого группировались рыцари — учредители ордена. Носили красную накидку с белым крестом. Иоанниты сыграли видную роль в крестовых походах. В XIV в. иоанниты утвердились на Родосе, а с 1530 г. — на Мальте и с этого времени стали называться также Мальтийским орденом.
117
Госпитальеры — См. предыдущий комментарий /В файле — комментарий № 116 — прим. верст./.
Первое ноября — День всех святых — остался позади. Море, ласковое и приветливое у самого берега, за дамбой было покрыто барашками. Крутые отроги Родоса постепенно таяли в дымке.
Поздней осенью Венеция выглядела неряшливо и негостеприимно. Богатство перемежалось здесь с самой чудовищной нищетой. На Риальто из окон выглядывали обнаженные до пояса проститутки и громко зазывали клиентов.
В Урбино {118} Уиллу Паркеру пришлось сделаться лекарем поневоле — одна из дам при дворе Баттисты отхлебнула воды, приготовленной для
118
Урбино — город в Италии.
119
Луара — река во Франции.
120
«…заплатил жизнью недалеко от Нанси…» — В битве при Нанси в 1477 г. в ходе бургундских войн был убит Карл Смелый, герцог Бургундский.
121
Бордо — город и порт во Франции на реке Гаронна.
После карнавального блеска, архитектурного великолепия итальянских городов периода Возрождения Англия выглядела достаточно тускло. В Уиллоуфорде, похоже, мало что изменилось. Поля зеленели, управляющий сохранял свою обычную безмятежность, а госпожа Алиса, как всегда, серьезно и ответственно вела домашние дела. Уезжая из Уиллоуфорда, Филипп велел выстроить несколько новых домов, расширить главный зал, к его приезду все было исполнено. Во дворе бегали дети работников. А в Ипсдене от Филиппа не отставали племянники-близнецы, мальчики требовали снова и снова поведать им во всех подробностях о путешествии в далекую Палестину и Италию и, впившись глазами в смуглое от загара лицо дяди, внимательно слушали его рассказ.
Как-то после ужина один из близняшек — Хью — попросил разрешения приготовить дяде горячую воду для купания. Глаз светились такой преданностью и обожанием, что растроганный Филипп, уезжая, предложил мальчику сопровождать его в качестве пажа в Миддлхэм. Сэр Уильям был счастлив и польщен этим предложением. Давно осталось позади то время, когда он неодобрительно покачивал головой по поводу политических пристрастий шурина. Поскольку сама Небеса благоволят дому Йорков, то кто он такой, Уильям Секотт, чтобы не соглашаться с этим?
Филипп заехал в Минстер-Ловел, но Фрэнсиса там не застал. По словам Анны, его не было дома в течение нескольких месяцев, все это время Фрэнсис был полностью поглощен делами на севере. Это объяснение могло бы вполне удовлетворить Филиппа, если бы не выражение ее лица. Филипп собрался было расспросить Анну, в чем же все-таки дело, но передумал и лишь поинтересовался здоровьем своего крестника. В последний раз Филипп видел Уильяма-младшего, когда тот был еще в колыбели. Теперь он уже учился ходить. Это был крупный для своего возраста мальчик с серьезным взглядом. Он очень напоминал отца и цветом волос, и своим решительным видом, но, в отличие от Фрэнсиса, был застенчив с незнакомыми. Филипп уезжал в тот же день. При прощании малыш прятался за широкими юбками матери.
На пути в Йоркшир Филипп повсюду встречал подтверждение того, что в стране все успокоилось и король Эдуард правит уверенно и безмятежно. Об этом свидетельствовало даже почтительное поведение Секотта. На полях пасся тучный скот. Видневшаяся вдали группа всадников была похожа на свиту богатого купца, а не на военный отряд. И даже вывески постоялых дворов ярко расцвели розами Йорков. В восточных графствах несколько недель назад начались было беспорядки — их спровоцировал недавно овдовевший герцог Кларенс. Герцог был оскорблен тем, что король отказался поддержать его притязания на руку Марии Бургундской. Однако поддерживать его никто не стал, все были довольны жизнью, и бунт быстро стих.
В конце июня Филипп появился в Миддлхэме. Филипп постоянно твердил Ричарду о необходимости заменить управляющего. Причин было немало, но более всего Филипп упирал на одно обстоятельство — герцогу больше не нужен чужак южанин, чтобы удерживать в повиновении северян, Глостер вполне может положиться на знать из своего ближайшего окружения. На это Ричард отвечал с любезной улыбкой, что управляющий его устраивает и менять его никто не будет. Во время отсутствия Филиппа груз его обязанностей молча тянул Перси. Но были и такие, кто хотел погреть руки, заняв место герцогского фаворита. Вернувшись из долгого путешествия, Филипп был приятно растроган верностью Ричарда. Никто из окружения Филиппа не удивился его появлению рядом с герцогом Глостером — это было воспринято как должное и само собой разумеющееся. Никто даже не вспоминал о его долгом отсутствии, разве что иногда шутливо замечали, что он за время своих странствий переменился гораздо меньше, чем те, кто оставались дома. Вот и Рэтклиф, появившийся в замке как раз в тот момент, когда Филипп завершал процедуру принятия дел, добродушно отметил, что он, похоже, никогда и не покидал своего поста.