Белый верх, чёрный низ
Шрифт:
— Пока они не «дружат» с высшими, им ничего нельзя внушить, а по доброй воле они теперь на это не согласятся. Значит, неизбежно будет насилие, — прошептала Фрая.
Вспомнила охватившую её панику и беспомощность, когда Индор к ней приставал. Вновь испытала ту уничтожающую беззащитность, которая казалась едва ли не страшнее того, что с ней намеревался сделать куратор. Унижение было и физическим, и моральным. Он давил, указывая Фрае на её реальное место и растаптывая как личность.
Сейчас она проклинала собственную наивность и радость от зачисления. Ей хотелось попасть в мечту,
Горячие слёзы скользнули по щекам. Сорвались, упав на руку обнимающего девушку Дьяра.
— Ты чего? Болит что-то? — испугался тот, моментально напрягаясь. Развернулся, потянул на себя, чтобы в слабом свете, падающем из коридора, заглянуть в лицо. Не сдержался, коснулся пальцами щёк, стирая мокрые дорожки, а потом и вовсе притянул девушку к себе, чтобы поцеловать в висок.
И от этой совершенно невинной ласки душевное равновесие Фраи разрушилось окончательно.
— Не представляешь, какой ужас я испытала, — всхлипнула она, обнимая парня за шею. — И тебя боялась потерять. И забыть, что чувствую на самом деле.
Она сбивчиво бормотала, судорожно цепляясь за того единственного, кто сейчас находился рядом. Был по-настоящему близким и казался частью родного мира, несмотря на раздражающую атмосферу Межмирья вокруг. Разделил с ней трудности и опасности, поддерживал. И сам страдал оттого, что ей было плохо. Потому успокаивал как мог. Целовал... Волосы, лоб, щёки...
Они оба не заметили, как поцелуи превратились в ласки. Нежно касаясь податливых девичьих губ, Дьяр терял голову, скользил ладонями по телу, которое льнуло к нему всё сильнее. Пытался опомниться, остановиться — и не мог, потому что сама Фрая этого не хотела. Туманила разум, забираясь пальчиками в волосы. Лишала рассудка, оседлав и тесно сжимая бёдрами его ноги. А потом и вовсе свела с ума, прошептав: «Хочу, чтобы ты был у меня первым».
Судьба, наверное, не была против, потому что никто им не мешал. Не тревожил неопытных любовников, которые впервые по-настоящему, искренне и открыто полностью отдавали себя друг другу. Не брали, а дарили. Не думали о себе...
И пусть ладони Дьяра крепко сжимали бёдра Фраи, вынуждая двигаться ему навстречу, она испытывала в этом ничуть не меньшую потребность. Наслаждалась каждым толчком, каждым стоном, который срывался с губ любовника. И сама не сумела сдержать невольного вскрика, когда что-то жаркое и мощное, родившееся внизу живота, рвануло вверх по содрогнувшемуся телу, и взорвалось, буквально ослепив.
— Дьяр... — всхлипнула Фрая, обессиленно падая ему на грудь. Медленно приходила в себя, пытаясь отдышаться и избавиться от световых вспышек перед глазами.
Вспышки?!
Спохватилась, отталкиваясь от любовника, который и не думал её от себя отпускать, сжимая в объятиях. С необъяснимым страхом всмотрелась в лицо парня, на которое падали странные голубоватые отсветы.
Обернулась, чтобы увидеть источник света, но за спиной была лишь стена.
— Это
— Нет-нет! — испугалась Фрая, которая упорно гнала любые мысли о возможном сходстве с ненавистными высшими. Не желала иметь с ними ничего общего. Рванулась прочь, словно это могло помочь сбежать от жуткой реальности.
— Тише, тише, — спохватился, возвращая её обратно в объятия, Дьяр. Нежно прижал к себе, успокаивая, и, задвинув куда подальше собственное потрясение, беззаботно удивился: — Ты чего всполошилась? Боишься? Думаешь, буду тебя ненавидеть?
— Нет-нет! — мотала головой девушка и твердила, упрямо не желая принимать правду: — Я не хочу быть тварью, как они! Не хочу! За что мне такое наказание?!
— Ты и не станешь, — не терял надежды призвать её к здравомыслию Дьяр. — Они — циничные сволочи, а ты...
— А я ничем не лучше Аталлы, — не дала договорить Фрая. — Спасала тебя от неё, а сама нагло использовала.
— Дурочка, — ласково укорил он. — Ну какое же это использование, если всё по взаимному согласию и нам было хорошо?
— А вдруг это потому, что я тебе влечение внушила?
— Это каким образом? — усмехнулся парень. — Высшие же до секса не умеют ничего.
Девушка замерла, ошарашенно глядя на него. В стрессе она о самом очевидном забыла. Теперь же напряжение отпустило, разметав в клочья образ вероломной сволочи, который захватил разум.
— Ты для меня всё равно наша, — прошептал Дьяр, заботливо пригладив её растрепавшиеся локоны.
— Для тебя, может, и «наша», а дома теперь как на меня посмотрят? И как я им всё объясню?.. А вдруг я внушу семье и друзьям что-то, даже не желая этого?! Не будет искренности, я тоже стану вынуждать близких себя любить. Я чудовище! Как я им в глаза смотреть стану?!
Паника вновь накатила, срывая едва возникший непрочный покров самообладания. И Дьяру вновь пришлось проявить себя, выполнив роль «успокоительного»:
— Ну, если они не примут, так я тебе на что? Будешь жить со мной в Чёрном Мире. Из Токсичной Долины я тебя, уж извини, заберу. И больше не выдумывай всякий бред. Или Пылающий Карьер тебе не по нраву?
Фрая задохнулась от неожиданных слов, которые если и не залечили душевную рану, то согрели и заставили посмотреть на происходящее с другой стороны.
— Чтобы жить в Чёрном Мире, нам сначала нужно туда попасть, — прошептала.
— Нич-чо, попадём. Эти сволочи из академии нас не достанут. Иди ко мне.
Уложив её голову себе на плечо, Дьяр ласково гладил девичьи плечи и покачивал, убакивая. Прогонял прочь её тревоги и страхи, которых у него самого тоже было полно. Он хоть иногда и вёл себя нарочито беспечно и болтал чушь, а по факту всё это было лишь удобным прикрытием, за которым легко скрыть истинные чувства и мысли, которые ему не хотелось демонстрировать другим.
Фрая затихла в его руках, словно задремала. Только сделала видимость, чтобы успокоить парня. Она притворилась спящей, потому что мысли упорно лезли в голову и мешали расслабиться. Поддержка Дьяра помогала не сорваться в истерику, но от тревожных вопросов не избавляла.