Белый ворон
Шрифт:
– Если быть откровенным до конца, ты даже не представляешь, какого результата нам всем предстоит достигнуть. И главную скрипку в этом предстоит сыграть тебе, – Петр Иванович нарочно закончил комплиментом, чтобы я еще раз почувствовал ответственность задачи.
– Главное, чтобы эта скрипка была работы Страдивари. Но за такой гонорар, мне, кажется, предстоит открыть целый кооператив. И дать объявление в “Рекламе”: “Кооператив “Светлый путь” возьмет в аренду один метр государственной границы”.
– Интересные вы ребята, южноморцы, привыкли шутить даже в очень серьезных делах. Это потому, что в каждой шутке есть доля шутки? – усмехнулся он собственному каламбуру и внезапно серьезным тоном заметил:
– Думаю, что одного метра границы нам будет маловато…
Петр
Как правило, это было такое дешевое повидло, от одного взгляда на которое начинало мутить, однако дело было не в тех доходах, которые все-таки тогда можно было получить даже от такого дерьма. Основное заключалось в том. что любая дрянь, купленная в салоне клуб-студии “Солнышко”, без всяких пошлин и таможенных придирок спокойно попадала на борт любого из ошвартовавшихся в порту теплоходов.
Золотые времена, какая там таможня и пошлина, если сзади купленной у комсомольского предприятия картины “Корова на лугу” оттрафаречена печать “Клуб-студия “Солнышко”? Тем более тогда и не такое удавалось; понятия “налоговая инспекция” в природе не существовало, а лотки по городу расставляли все кому ни лень, где угодно, лишь бы в уставных документах предприятия разрешалось самому себе торговать, чем только хочешь.
Зато именно в те годы уже шаталась со страшной силой система, в которой трудился Петр Иванович. Предстоящий развал Союза стал ясен даже не очень умным людям, когда Прибалтика начала разговоры о так называемой экономической самостоятельности. И тогда Петр Иванович со своими питомцами понял – вряд ли кто-то в предстоящей суматохе передела общенационального богатства гигантской страны будет в состоянии контролировать абсолютно все операции.
Тем более прикрытие у него было великолепное. Петр Иванович получил его, когда к власти пришел Андропов. Бывший кагэбист и месяца не просидел на генсековском троне, но какие перспективы открылись для его любимого ведомства. Ведь до возведения Андропова на царство специнструкциями КГБ запрещалось проводить оперативные мероприятия среди партийной номенклатуры. Однако уже тогда ни для кого не было секретом – именно номенклатура совместно с высшими чинами МВД ударными темпами создает криминализированное до последнего винтика государство. Винтиков, правда, как и сегодня, отслеживали, одному проводнику скорого поезда за взятку в пять рублей наш самый гуманный в мире суд шесть лет отмерил. Но кто бы осмелился поинтересоваться: за счет чего на самом деле живет не первый секретарь республиканского ЦК, а какой-то занюханный секретарь городского комитета партии? К тому же Андропов, ох, как ментов ненавидел, они его сына в Тирасполе до смерти забили. Наивные граждане считают: нынешний беспредел начался вместе с развалом Советского Союза. У меня по этому поводу другое мнение.
Все началось еще в семнадцатом, когда схватившие внаглую, по-уголовному власть паханы с блатными кличками стали давить Россию в угоду своим интересам. Тот “курками” командовал, тот общаком заведовал – все, как положено. Несогласных без разборов грохали для пользы дела не втихую, а именем революции или народа.
Когда сгинула угроза сгона паханов с Олимпа власти, они, как водится, с ходу начали внутрибригадные разборки. Тем более главарь ушел в мир иной, а каждый выживший считал себя самым достойным преемником. Власть схватил действительно лучший из них: влезть на трон может даже случайный приблатненный, но удержаться на нем – вот это действительно важнейшее из искусств.
Пахан он на то и пахан, чтобы держать масть и не уступать власть. Ставших ненужными свидетелями бывших
На престол взошел очередной товарищ, впервые без официальной клички. Пример для подражания, что и говорить. Все новое – это хорошо забытое старое. Прежде, помню, была у нас известная личность по кличке Корявый. Зато теперь его никто так не называет, еще бы, все-таки уважаемый бизнесмен, достойный член общества, какие могут быть клички? Как тогда, когда на трон влез опять-таки самый расторопный. Стал держать масть. Не без обращения к братве: прежний пахан иногда слегка беспредел творил, но верным путем идем, подельники. Лысый кент фуфла не гонит! Остановка в коммунизме через двадцать лет! Тогда же Лысый пожмет руку последнему преступнику; ну а то, что он при прежнем пахане сам душегубствовал, так кто об этом вспомнит. Баранам недосуг, им кукурузу сажать велено, наш Лысый для страны – первый друг космонавтов, как прежний – физкультурников.
После времена, в натуре, изменились: Лысого убрали не по-мокрому. Что было дальше? Да то же самое. Только ведь я это все давно понял, потому и не служил никому. Исключительно себе. Брал пример с папы-импотента. Не может оставаться человек честным перед самим собой, даже если просто работал на заведомо бандитский режим. Как бы он не назывался, хоть перестройкой.
За два года до перестройки в Третьем Главном Управлении КГБ было создано управление “В”, с ходу приступившее к радикальным мерам уничтожения конкурентов из рядов так называемой организованной преступности. Уже во время перестройки вовсю заработало подразделение “С”, состоявшее из секретных сотрудников, внедренных в криминальную среду. Среди них были разные люди, в основном ранее судимые, и те, кого сегодня именуют киллерами, однако попадались и оперативники, способные куда на большее. Одним из них был Вершигора. Вот тогда-то, еще не завершив операцию, задуманную Петром Ивановичем, я впервые встретился с одним из питомцев этого гнезда Петрова. Тем самым Петровичем, который меня ножиком одарил. Как это было, вспоминай… Да, тогда Леонард Павлович выдернул меня прямо из сауны, где одна подающая большие надежды музыкантша так и не успела разбартеровать свою невинность на принадлежащую мне скрипку работы Штайнера…
По приказу Вышегородского я вылетел в Кишинев, спасая от ареста цеховика Вершигору, вкладывавшего деньги в произведения искусства. На следующий день, когда прокурор подписал постановление об аресте Вершигоры, он уже был в Южноморске и тихо лежал на дне, отращивая усы. Я не знал, зачем понадобился этот спектакль, до тех пор, пока Вершигора не стал своим человеком для Колотовкина, контролировавшего прохождение героина через наш солнечный город. Тем более мне снова предстояла командировка в Москву…
– Петр Иванович, у нас все готово, – доложил я, с удовольствием следя за тем, как он пытается дотянуться кончикам пальцев к носкам штиблет. Ишь ты, зарядку он делает, в долгожители лезет. Ну, конечно, сперва наел пузо, понабирался гастритов и холециститов, а теперь о физкультуре вспомнил. Опоздал, все хорошо делать вовремя. Брал бы с меня пример, и не нужно было бы столько пыхтеть во время единственной попытки прикоснуться к собственной ноге.
– Возраст, – он оторвал лицо бурякового цвета от живота, начинающегося с солнечного сплетения, и попытался оправдаться, – но в твои годы я был хоть куда.
– Вы и сейчас хоть куда, – без всякой лести говорю ему, потому что такому человеку дорога открыта куда угодно, хоть в крематорий. И в такой обстановке он не может не корчить из себя большого начальника, привык, наверное, даже когда храпит; вырывающиеся из гнилого нутра звуки напоминают марш энтузиастов “Руководствуясь историческими решениями…”
– Какой именно товар предстоит перекидывать? – специально интересуюсь чуть быстрее, чем следовало бы из-за того, что эти показательные фантазии на физкультурные темы мне порядком надоели.