Белый ворон
Шрифт:
– Опять играешь, – хрустнул сложенными в замок пальцами Сережа. – Разве для тебя все эти…
– Нет, Сережа. Есть разница между завербованным, благодаря их же подлым штучкам, фотографом и бандитом Гусем, между ходячим микрофоном Лидой и убийцей Арлекино…
– …а разница между Осиповым и Вершигорой?
– Тем более. Осипов, между прочим, и Вершигору подставлял. Такие все чужими руками делать привыкли. Кабинетные крысы, оказавшиеся все-таки подопытными. Быть может, я даже к Сабле схожу, хотя ты снова будешь протестовать.
– Как? – впервые за
– Это он тебе поведал?
– Да.
– Ты ему веришь?
– Конечно, Вершигора никогда…
– Значит, не веришь мне. Только ведь, Сережа, Вершигора слишком доказательства любит, однако здесь он тебе ничего не докажет. Зато я… Хочешь прослушать запись нашей беседы, или, как все остальные, на слово поверишь? Да, Сережа, я же говорил: тебе чуть-чуть не хватает… А ты все в шутку перевел. Я не сказал генералу, что согласен. Я сказал: допустим, что согласен. А это, как говорят в одном некогда веселом городе, – две большие разницы. Моего ответа Вершигора так и не услышал, зато, находясь в роли подопытного кролика, я не имел права вести себя иначе. Теперь – другое дело.
– Все-таки не понял, что ты решил? – пробормотал Сережа.
– Какие дела, Рябов? Новый год приближается, Рождество Христово, может, сперва отдохнем, а уже потом что-то будем решать? – предложил я, и Сережа тут же безо всякого вдохновения процедил:
– Представляю себе этот отдых.
В том, что слова Рябова оказались почти пророческими, мне пришлось убедиться в коридоре. Рабочий день давно закончился, однако, несмотря на это, услышав мои шаги, из своего логова выскочил главный сердечник фирмы, сжимая в руке кусок водопроводной трубы, и стал с видом политрука Клочкова на пути генерального директора.
– Ты это перестань, – испуганно пячусь назад, – я здесь ни при чем.
– Это не для тебе, – нежно погладил трубу генеральный менеджер. – Хотя я имею сказать: все из-за тебя! Ты всю дорогу покрываешь эту малую пакость, которая пьет с людей кровь бочками. Все, он меня чуть не положил в гроб, пора кончать его штучек. Раз и совсем…
– Ты как всегда прав, – несколько снижаю боевой порыв генерального менеджера. – Но только подумай мозгами. Они же у тебя есть. И вообще, у кого здесь есть мозги, кроме как у тебя? Ну, дашь Косте по голове, так он от этого еще никогда не умнел. Зато, если дашь ему наповал, даже я не смогу тебя отмазать. Пойдешь в бега на старости лет. Оно тебе надо?
– Оно мне даром не надо, – опустил оружие возмездия генеральный менеджер. – Только за твоего любимчика мне больше пятнадцати суток не дадут… Какие там сутки? Весь город, слышишь меня ушами, весь город скинется на пару грамм золота с рыла, все, кому эта гадина портила жизнь… Мне отольют такую медаль, какой не было у египетского фараона среди его золотого запаса.
– В таком случае, тебе все равно придется погибнуть. Медаль нацепишь, надорвешься и еще…
– Ха, он говорит – еще. Я медаль на могилу этого дряни положу, чтобы он с нее не выскочил призраком мотать
– Подумай, Костя ведь женился. Снежана за него отомстит. Будешь лежать рядом, – пытаюсь испугать подчиненного, однако последняя шутка Кости сделала генерального менеджера еще храбрее, чем становился сам Педрило после распития валерьянки в гордом одиночестве.
– Она отомстит? Она на ту медаль первая пару грамм откинет. Все, уйди с путя, я с Кости сделаю, как папа с Павлика Морозова…
– Думаешь, я насчет Снежаны преувеличивал? Жди, пару граммов, как же. Пару болячек на голову – гарантирую. Она почему за мужем убиваться будет? Потому что ей станет некого лупить качалкой по голове. Вот и придется замену Косте искать. Хочешь, чтобы она вместо него по твоей башке стреляла – никто не возражает.
– Снежана – хорошая девочка, просто жалко ее удовольствий лишать, – призадумался генеральный менеджер.
– Это еще что? Я его на Новый год чуть было в дурдом не определил.
– И что тебе помешало? – обвинительным тоном взвизгнул менеджер.
– Мест нет. Одна койка всего забронирована. Для того, кто может оказаться еще дурнее Кости. И кто это может быть? Не подскажешь? И не надо. Сам знаю – это тот, кто сердце симулирует, а на самом деле мозгом поехал. Ты чего на неприятности нарываешься? Мало того, что ты у ментов под колпаком…
Грозный вид менеджера резко поблек, он стал похожим на субъекта, одновременно страдающего искривлением позвоночника, косоглазием, возможно, недержанием, но только не сердечной недостаточностью.
– Что ты мне гонишь? – на всякий случай спросил он напыщенным тоном, аккуратно ставя свою трубу под стенку.
– Я не гоню, а предупреждаю, – шепчу, озабоченно оглядевшись по сторонам. – Меня два раза допрашивали. Знаешь, что в меня стреляли?
– Подумаешь, – беспечно махнул рукой этот поистине незаменимый специалист, – в тебя всю дорогу…
– Так вот, попали в Лиду…
– Так ей и надо, – высказал соболезнование мой подчиненный.
– Вот и менты так рассуждали, – говорю еще тише. – Они ведь ребята ушлые… В общем, есть у них одна версия. Будто бы стреляли не в меня, а именно в Лиду…
– Кому она надо? – на всякий случай подтянул руку поближе к едва выздоровевшему сердечку генеральный менеджер.
– В том-то и дело, что никому. Но они узнали, кто был, так сказать… Словом, до того, как Лида стала дружить с Рябовым. Намекнули: мол, старый козел…
– Так и сказали? Я им…
– А что, это я придумал? Разве бы я… Да, так менты потом и высказались, уже без намеков: старый козел не смог пережить, что Лида к Рябову ушла. Сымитировал инфаркт с миокардой, а потом при таком-то железном алиби наказал девушку за измену. Я им леплю: быть того не может… Слушай, представляешь, они твою жену начнут допрашивать: а все ли время ваша вторая половинка пластом лежала или таки могла тайком улетучиться, чтобы свою бывшую… Да, если менты ей о Лидке расскажут – тебе капут. Жена сдаст. Пускай даже ты дальше горшка с кровати не сползал.