Белый замок

Хауген Турмуд

У тебя есть книги о сказочных странах, но нельзя верить тому, что в них написано. Я уже предупреждал тебя об этом.

Да, там в стране Ни-Ни живет немного людей, они-то и сочинили эти книги. Это плохие и злые люди, если судить по их книгам. Ты сам читал эти книги, чтобы узнать, каким не следует быть и как не следует думать.

Люди в стране Ни-Ни не похожи на нас. Они серые, как и все, что их окружает. Они больше думают о том, как бы разрушить чужое счастье, чем о том, как построить свое собственное. Но есть там и такие

люди, которые мастерят всякие вещи, необходимые нам. И пока они есть, нам не нужно ничего мастерить самим. Я хожу туда и меняю свои сокровища на то, что нам необходимо для жизни. Серые люди в стране Ни-Ни очень жадные — за еду и одежду они требуют драгоценности.

В нашем Бескрайнем саду и Белом замке царствуют красота и справедливость. И мы здесь очень счастливы. Я забочусь о нашей безопасности, Королева дарит нам любовь, а ты, наш сын, должен оправдать наши мечты.

И больше никогда не спрашивай меня об этом. Мне и без того несладко. Хватит с меня того, что мне приходится бывать в той стране. В Белом замке я не хочу думать о ней. Я хочу любоваться своими сокровищами, наслаждаться нашим садом и заботиться о тебе и Королеве. В этом все мое счастье, и ваше — тоже.

На языке у Эльма вертелся еще один вопрос, и он осмелился задать его:

— Но если серые люди сочиняют такие злые сказки, если в той стране все серое и недоброе, как там могло вырасти золотисто-медвяное дерево?

— Сказки бывают и злые, и добрые.

— Да, но если…

Король встал, и от него повеяло холодом. В его голосе как будто перекатывались небольшие камешки:

— Серые люди всегда будут серыми и никогда не смогут создать ничего прекрасного. Создавать прекрасное доступно только нам. И хватит об этом. Ясно?

Король словно швырнул эти слова из пещеры, где лежал огромный череп.

Эльм повернулся и пошел к двери. Лучше уйти, пока Король не догадался, что он неспроста задает свои вопросы.

Но мальчик знал твердо: серый человек никогда не воткнул бы розу в каменную стену за живой изгородью.

Эльм закрыл за собой дверь и ему послышалось, что за спиной у него кто-то шепнул:

— Мальчик мой…

Однако он не был уверен, что действительно слышал эти слова, уж слишком они были тихие. Так мог прошептать только ветер, который жил в розоватых кустах у Круглой башни.

31

Эльм вышел на мраморную террасу и сел на верхней ступеньке лестницы. Так он сидел каждый вечер, но сегодня он никого не ждал.

Он положил голову на колени.

— Эльм!..

Когда-то, давным-давно, он уже слышал этот голос. Но сегодня? Может, ему только почудилось, что кто-то позвал его из Тополевой рощи?

Он поднял голову и пробежал глазами по стволам деревьев. Над садом висела луна. Она казалась больше, чем обычно, и постепенно становилась все более оранжевой.

Ветви тополей переплелись друг с другом и образовали крышу,

в лунном свете, проникавшем сквозь листву, трава и ночные фиалки казались призрачными.

От Тополевой рощи исходило необычное сияние. Эльм прищурился и с удивлением смотрел на сад. Свет становился все ярче, мерцающие тени — гуще.

За спиной у Эльма раздался тихий шорох — Королева.

— Вот ты где, — сказала она.

Он знал, что она стоит и тоже вглядывается в сад.

— Как здесь сегодня необычно, — сказала она. — Я не узнаю нашего сада. Должно быть, это из-за полнолуния. Луна такая оранжевая…

— Эльм!..

Он встал.

Королева вздрогнула.

— Кто там? И испуганно спросила она. — Мне показалось… — Она умолкла.

Серебряные лилии вытянули головки и пили серебряный свет — завтра это поможет им выдержать палящее солнце. Тихо шелестела Тополевая роща.

— Наверное, это ветер, — вздохнула Королева.

— Эльм! — Опять тот же голос.

— Нет, — прошептала Королева. — Не может быть… Эльм, куда ты?

Но Эльм не ответил. Он спустился по мраморной лестнице и пошел к мерцающим теням.

Не успел он вступить под тополя, сад словно распахнулся, раздвинулся. Стволы как бы отступили, но мальчик ясно различал на коре каждую трещинку.

От земли шел сырой, теплый дух, пахло дождем и солнцем. Эльму захотелось лечь и нюхать землю. Он лег. Пальцы сами зарылись в траву.

Наконец он поднялся.

Его ноги почти не касались травы, он не слышал шуршания стеблей. Мягкие листья гладили его по лицу.

— Эльм… — прошептал голос прямо у него над ухом.

Эльм медленно обернулся. Перед ним маячила тень, она была чуть выше его самого. Лунный свет посеребрил ее, вечер обвел синим контуром.

Тень скользнула за тополя, Эльм двинулся за ней. Они шли, и все время между ними сохранялось одно и то же расстояние.

— Эльм, куда ты? — крикнула Королева, но Эльм не остановился и не оглянулся.

Тень привела его к Круглой башне и растаяла в сумерках.

Эльм смотрел на башню, на белый камень, на вьющиеся розы. Кусты разрослись, стали гуще, пышнее и высоко поднялись по стене.

Они росли прямо на глазах. На стеблях появлялись новые побеги, распускались листья, раскрывались бутоны. А из земли вырастали все новые стебли и карабкались вверх по стене.

Розы добрались уже до окна. Оно было открыто. Когда-то давно, оно тоже было открыто.

Сейчас протянется рука и закроет окно, подумал Эльм.

Рука протянулась и закрыла окно.

Вот он, четвертый знак, подумал Эльм.

— Четвертый знак! — громко сказал он.

К нему подошла Королева. Она ахнула, увидев розы, и зарылась в них руками.

— Не может быть! — воскликнула Королева. — Они снова цветут! Они ожили! — Она подняла голову и посмотрела на окно. — Так ты вернулась? Значит ли это, что ты вернулась?