Бенефис мартовской кошки
Шрифт:
– Вы скульптор? – воскликнула я.
– Сан Саныч Модестов к вашим услугам, – улыбнулся мужчина.
Он явно ждал восхищенного вскрика, и я, решив не разочаровывать дядьку, всплеснула руками:
– Боже, сам Модестов! Быть такого не может.
– Отчего же, душенька! Кстати, как вас величать?
Закончив процедуру знакомства, мы сели в углу за обеденный стол, и Сан Саныч сказал:
– Ну, показывайте.
Я вытащила из пакета книгу. Модестов страшно удивился:
– А где пистолет?
– Извините, побоялась везти с собой,
Скульптор закашлялся, достал из кармана белоснежный носовой платок и приложил к губам. На мизинце у него ярко сверкнул бриллиант, вделанный в золотой перстень.
– Ладно, давайте посмотрим иллюстрацию.
Я принялась перелистывать страницы, нещадно ругая себя за глупость. Нужно было в машине просмотреть энциклопедию и найти фото «питона». Модестов спокойно ждал. Я ткнула пальцем в один снимок:
– Вот.
– Но это же «вальтер», – сказал Сан Саныч.
– Извините, перепутала, похоже, вон тот.
– Нет, милая, перед вами «наган».
Вспотев от напряжения, я пробормотала:
– Я не слишком хорошо разбираюсь в пистолетах, они все на одно лицо.
– Вовсе нет, голубушка, – ласково приободрил меня скульптор, – револьверы как люди. Согласен, уйдя из рук оружейника, пистолеты одной марки походят на близнецов. Но как только из них сделаны первые выстрелы, все! Каждый обретает характер и соответствующий внешний вид. Есть благородные разбойники, хладнокровные убийцы и честные охранники. У «наганов» и «парабеллумов» судьбы как у людей, оружие интересно не тем, что это железка, из которой вылетает кусочек металла, способный лишить жизни дышащее существо. Нет, меня в первую очередь волнует, у кого в руках побывал «ТТ», что с ним связано. Ну-ка, дайте сюда книжицу.
Он быстро перелистал страницы и пальцем с безукоризненно наманикюренным ногтем ткнул в одну из фотографий:
– Вот «питон». У вас такой?
Я окинула взглядом ничем не примечательный револьверчик и быстро закивала:
– Да-да, совершенно верно, – потом, для пущей убедительности добавила: – Только со светлой ручкой.
Сан Саныч расхохотался:
– Ну, милая. И где вы его откопали, со светлой ручкой?
Я принялась самозабвенно врать. Жила в коммунальной квартире, соседом был страшно противный, занудный дядька, бывший полковник КГБ. Однажды, напившись, дедок разболтался, сообщил, что долгие годы служил палачом, тем самым человеком, который приводил в действие приговоры, короче говоря, расстреливал преступников.
– Я тот, кто отправил на небеса самого Берию, – расхвастался он.
Естественно, я ему не поверила. Тогда полковник сбегал в свою комнату, принес пистолет и торжественно заявил:
– Смотри, вот из этого «питона» я и хлопнул начальника. Цены данному оружию нет.
– Почему? – удивилась я.
– Так коллекционеры с руками оторвут.
Короче говоря, я уговорила его продать мне «питон» на черный день, мне показалось, что хорошо вкладываю свои деньги. К сожалению, тяжелые времена наступили намного
Помолчав немного, я добавила:
– Если сами не интересуетесь ничем подобным, может, подскажете кого из молодых, кто собирает коллекцию? Вот Олег Назаров обронил, что есть какой-то парень, живет в загородном доме вместе с матерью по имени Даша. Вроде он вообще все подряд скупает…
Модестов вытащил из кармана бархатный мешочек, выудил оттуда трубку, потянулся к железной ярко-красной банке и спросил:
– Если закурю, вам это не помешает?
– Бога ради, – ответила я и вытащила «Голуаз».
Брови Сан Саныча взметнулись вверх.
– Однако у вас не дамское курево.
– Как-то привыкла к этим сигаретам.
– Мои знакомые в основном балуются ментоловыми.
Я усмехнулась:
– Попробовала как-то, давным-давно, «Салем». Честно говоря, не пошло. Сложилось впечатление, что пытаюсь курить жвачку, все-таки табак должен быть похож на табак. Ну к чему ароматизировать его, допустим, запахом виски? По мне, так лучше выкурить хорошую сигарету и опрокинуть рюмочку.
Модестов улыбнулся:
– Вот тут я с вами совершенно согласен. А как относитесь к чаю со всяческими добавками? Знаете, лимонный, персиковый…
Я скорчилась:
– Отрава. Чай должен иметь, простите за тавтологию, чайный вкус. Даже самый отвратительный натуральный лист, тот, который растет у подножия куста, намного лучше элитного сорта «с запахом».
– А что? – удивился Модестов. – Те листочки, которые расположены у корней, плохие?
– Их никто не собирает, – пояснила я, – срывают только верхушки, максимум четыре листика, хотя на самом деле положено два.
– И сколько вам денег надо? – неожиданно спросил Модестов.
От неожиданности я сморозила глупость:
– Вообще-то десять тысяч долларов, но «питон» стоит дороже.
Сан Саныч захлопнул книжку:
– Дорогая моя, ваш револьвер стоит копейки.
– Вы с ума сошли, – подскочила я, изображая полное негодование, – из него убили Берию! Если сами не хотите купить, дайте мне координаты молодого человека с мамой Дашей.
Модестов преспокойно раскурил трубку:
– У вас никто не купит этот пистолет.
– Почему?
– Деточка, вы хорошо знаете историю?
– Ну, не слишком…
– Оно и видно. В каком году был расстрелян Берия? Помните? Хотя вас, скорей всего, еще не было на свете. Вы явно не знаете ничего, связанного с «отцом народов» – Сталиным.
Вот тут Сан Саныч не прав. Я просто отлично выгляжу.
Хорошо помню, как мы с бабушкой едем по эскалатору вверх, кажется, это выход со станции «Новокузнецкая». Мне лет пять, может, чуть меньше. Я стою, задрав голову, наблюдая, как быстро приближается потолок верхнего вестибюля. Наконец ноги сходят с чудо-лестницы на гранитный пол, а перед глазами предстает картина: на фоне ярко-красного знамени мужское лицо с усами.