Беня. Сборник рассказов
Шрифт:
Рио, Рио…
Лев Хоган умудрился эмигрировать из Советского Союза аж в 1946-м году! Для этого он сначала притворился поляком, в Польше женился и уже оттуда рванул в Австрию. Сначала работал простым слесарем, потом очень быстро продвинулся до управляющего небольшой фабрикой, прикопил денег и совершил очередной прыжок, на этот раз – через Атлантический океан, в Канаду. Умер владельцем процветающей торговой фирмы с филиалами в трех прилегающих к Торонто небольших городках, не дожив пару недель до
На семейном совете скорбные обязанности поделили так: старший сын поедет в Израиль, средний – в Россию, младший арендует двухместный самолет и полетает над Ниагарой, а племяннику Мише достанется Бразилия. Лица у совещавшихся были серьезными, но их репликам и комментариям позавидовал бы, пожалуй, даже Жванецкий. Если бы понимал английский. Племянник Миша понимал его неважно, и поэтому решил, что братья иронизируют именно над ним.
«Нашли дурака! – думал он. – Выброшу старую кочерыжку к черту на помойку, а деньги на дорогу пропью с Лариской в Лас-Вегасе».
Еще немного истории. Если с сыновьями старого Льва все ясно – урожденные канадцы, родной язык – английский, то у Миши закваска была совсем другая. Он родился и вырос в Москве, а о дяде-канадце узнал только в 1992 году, когда тот впервые решился наведаться на родину. Подарки заокеанского миллионера вызвали у размечтавшейся было московской родни зубовный скрежет: каждый получил по пустой бутылочке из-под виски «Canadian Club» с сургучной затычкой и круглой желтой наклейкой, на которой от руки было написано: «Воздух Торонто».
Из всех один только Миша не смолчал, а громко заявил: «Мне этого мало! Хочу дышать воздухом Торонто каждый день!». Дяде Мишина наглость понравилась, он устроил племяннику визу и даже обеспечил секретарской работой в своем офисе.
Работы в конторе было так много, что у Миши совершенно не оставалось времени и сил на личную жизнь. После распущенной Москвы Торонто казался ему холодным и бесчувственным городом. Единственное, что он успевал делать в редкие свободные часы – так это болтать по телефону со своей бывшей подружкой Лариской, обосновавшейся в Нью-Йорке. В Америке Лариска пристрастилась к азартным играм и уже дважды побывала в Лас-Вегасе. «Там есть все, – рассказывала она Мише по телефону, – даже настоящая Эйфелева башня! Ни в какую Европу летать не надо вся Европа, а заодно Азия и Африка – в Лас-Вегасе». Вот почему Миша вместо Рио-де-Жанейро решил слетать в Неваду.
Встреча с семейным нотариусом мгновенно разрушила его лукавые планы. Нотариус вручил Мише продолговатый лакированный ларец мореного дуба и объяснил, что внутри находится контейнер из нержавеющей стали, а в нем – запаянный кварцевый сосуд, в котором, собственно и покоится дядин половой орган, мумифицированный по методике российского биохимика Бориса Збарского, который бальзамировал тело Ленина. Одновременно нотариус передал Мише билет на 918-й рейс Air Canada, вылетающий
О надписи следует сказать особо, потому что не сказать о ней просто невозможно. Покойный распорядился выдолбить на граните следующее: «В Рио-де-Жанейро мне было хорошо». Причем по-русски! Принимая ларец, Миша вдруг остро почувствовал, что никогда не сможет выбросить на помойку такую шикарную вещь и что вообще воля покойного священна. «Хорошо, что не успел ничего наобещать Лариске», – подумал Миша.
Бразилия оказалась неожиданно далеко. Если бы Миша не захватил с собой два исторических детектива модного сейчас писателя Б. Акунина, которые он купил в русском книжном магазине «Эрудит», тринадцать с половиной часов беспосадочного перелета с вынужденным бездельем показались бы ему вечностью. Дремота вперемежку с интеллигентным чтением скрасили заоблачный арест.
Когда «Боинг-767» приземлился в аэропорту Рио-де-Жанейро и Миша направился к выходу на трап, из открытой наружу двери пахнуло таким жаром, что он невольно отшатнулся. Сразу же захотелось снять шерстяной свитер с высоким горлом, а заодно избавиться от пуховой парки в руках, которые были в самый раз в зимней Канаде, но оказались совершенно неуместными на другом полушарии.
Шофер такси довольно бойко болтал по-английски. От его португальского акцента, похожего по звучанию на то, как говорят по-английски выходцы из России, веяло чуть ли не домашним уютом. Какое-то мгновение Мише даже показалось, что он едет по Ялте, но за окном такси замелькали шикарные виллы, и Миша понял, что он не в Крыму, а в Бразилии. Архитектура крупных зданий напоминала скорее Европу, а не Канаду или США. «Так вот он какой, Рио-де-Жанейро – несбывшаяся мечта Остапа Бендера», – думал Миша.
– У вас номер с видом на океан, – сказала женщина-портье в гостинице и соблазнительно сверкнула глазами.
«Да, это не холодная Канада», – снова подумал Миша. Правда, разглядеть в окно океан не удалось, потому что по-южному быстро стемнело.
Утром Миша пешком отправился в похоронное бюро, которое, как ему было сказано еще в Торонто, размещалось неподалеку от гостиницы. Женщины на улице бросали на него откровенные заинтересованные взгляды и кокетливо вертели бёдрами. Агент похоронной фирмы в черной шелковой рубашке без тени улыбки принял лакированный ларец.
– Перевод мы уже получили, – сказал он. – Единственное, о чем я должен вас попросить, проверьте, пожалуйста, правильность надписи на камне. И он повел Мишу в мастерскую, где на небольшой гранитной плите белой краской были намечены известные слова. Миша дважды внимательно прочитал надпись, попросил дорисовать закорючку над «Й» и чуть-чуть по-другому изобразить букву «Ж».
– Видите, мы правильно сделали, что не спешили. В нашем деле поспешность ни к чему, – сказал агент. – Завтра в десять утра все будет готово к церемонии.
– Не надо никакой церемонии! – испугался Миша, почему-то представив себе католического священника в сутане.
– Не волнуйтесь, все будет очень скромно. Мы понимаем… – успокоил агент.
«Значит, в моем распоряжении целый день, – обрадовался Миша. – Поеду на пляж, искупаюсь в Атлантическом океане, а то опять становится жарко».
В отеле, где остановился Миша, был шикарный бассейн, но его тянуло именно на пляж. Переодевшись в цветастые плавки, которые он купил в лавчонке на берегу, Миша запер одежду в железном шкафчике и вышел к океану.