Беовульф (Сборник)
Шрифт:
Если бы нынешним вечером посторонний человек прошелся по широкой песчаной полосе, тянущейся между скальной стеной и морем, он не заметил бы ничего особенного.
Дюны, каменные столбы и валуны, подгнивающие водоросли и тина, редкие рыбьи тушки, выброшенные волнами на берег, скелет тюленя, давным-давно погибшего на мелководье. И ни души, только нахохлившиеся чайки, устроившиеся на ночлег в расселинах гранитного карниза.
Разве что могучий жрец, знающийся с волшебной силой,
Но Беовульф и Северин, как, впрочем, и остальные, прекрасно видели все, что происходит вокруг. Солнце кануло за Край Мира, ало-кровавый закат отгорел, заместившись сиянием крупных, холодных звезд и «Молочной реки», истекающей из грудей олимпийской богини Геры.
У военного вождя, впрочем, было свое мнение на этот счет – там, в далеких небесах, простерся Звездный мост, по которому великие воины входят в Вальхаллу. Вечно-то ромеи всякие глупости выдумают!
Ужин приготовили знатный – припасов не жалели, поскольку было ясно, что цель достигнута: долгий переход от Лугдуна по рекам и морю закончен, а в Даннмёрке голодным не останешься.
Хререк уверял, будто Золотой бург совсем рядом: если на рассвете выйти пешком, как раз к полудню окажешься у ворот города конунга Хродгара.
Объевшийся горячей мясной похлебкой Северин начал задремывать – постоянное напряжение последних дней исчезло, как всегда бывает в конце долгого пути, не хотелось ни разговаривать, ни слушать бесконечные байки гаута. Спать, спать.
Ночь впереди долгая, а утром придется на своих двоих тащиться в этот проклятущий Хеорот…
Пес Фенрир громко, с привизгом, зевнул, мордой отбросил потертое меховое одеяло, в которое закутался Северин, покрутился, пытаясь устроиться поудобнее, и улегся рядом с человеком.
В ногах ромейская собака спать отказывалась, полагая себя таким же дружинником, как и все остальные. Разве что бессловесным. Картулярий шепотом ругнулся, но отгонять пса не стал – с Фенриром спокойнее, не зря ведь Беовульф и Хенгест призывали Силу Скандзы. Выходит, на побережье есть чего опасаться?
Ариарих с Витимером и Хререком по привычке забрались в ладью и тотчас огласили окрестности дружным храпом. Один лишь Алатей-ант, вставший на ночную стражу, расположился возле огня, подбрасывал полешки и задумчиво строгал ножом корявую ветку сосны, вырезая фигурку лошади. К полуночи сморило и его – только что сидел, глядя на мерцающие угольки, а теперь уронил голову на грудь…
Фенрир безбожно вертелся во сне: собака пихалась лапами, вздрагивала и подлаивала, когда видела свои собачьи сны. Наконец пес перевернулся с боку на бок, потянулся и от души проехался по физиономии Северина шершавыми подушечками передней левой лапы, а обеими задними уперся картулярию в живот, да так, что Северин мигом пробудился и с трудом сдержал брань.
– …Вот зараза, – откликом на сей тихий возглас было тихое пофыркивание пса. Как выяснилось, Фенрир почти спихнул человека с лежанки, вольготно развалившись на звериных шкурах. – Чтоб тебя… Алатей, ты чего, спишь?
Ант промолчал. Безмятежное сопение только подтвердило предположения Северина.
Фенрир, подлец, моментально проснулся, сел, помотал губастой башкой и уставился на Северина большими светлыми глазами, в которых ясно читалось осуждение: чего, мол, запрыгал? Тихо вокруг, беспокоиться не о чем.
Разбудить Алатея не получилось, что неудивительно – молодой ант все минувшие дни сидел на веслах, на стоянках вместе с Гундамиром занимался хозяйством и мало спал. Пришлось оттащить его на шкуры, к Фенриру.
Тяжелый неимоверно, а ведь Алатей совсем не так могуч, как Беовульф или здоровенные готы. Пес задумчиво обнюхал лицо анта, лизнул его в ухо, но снова ложиться спать не пожелал: продолжил следить за Северином, у которого сон как рукой сняло.
Судя по звездам – Большая Медведица прямо над головой, а Венера выше горизонта на пять ладоней – полночь миновала совсем недавно, до рассвета еще долго.
Делать решительно нечего: варвары читать не приучены, а значит свитков и книг в поклаже нет, пергамента, чернил и стилоса для записей о наблюдениях и событиях тоже. Резать по дереву, как Алатей, Северин не умел, да и не стремился: ни к чему такое ремесло епископальному картулярию.
Отыскал котелок с остатками трапезы, погрел на угольях, доел. Запил чуть затхлой водой, набранной еще на берегах Фризии. Бросил хрящики Фенриру, пес аккуратно переступил через Алатея, подобрал, схрумкал. Улегся в позе сфинкса у ног.
Если отбросить мысли о дурном, то ночь может показаться на редкость благолепной: яркие звезды, безветрие, отлив начался еще вечером, и шум моря доносится издали, приглушенно и умиротворяюще.
Появилась белая полоса тумана, накатывающая на берег – весна, туман сейчас явление вполне обычное. Кроме того, земля Даннмёрк расположена настолько далеко от беспокойной Галлии, что тревожиться о возможном ночном нападении каких-нибудь сумасшедших варваров решительно не стоит, здесь вам не приграничье королевства Суасонского и не Италия.
Северин и оглянуться не успел, как все пространство от воды до скал оказалось затянуто плотным маревом – звезды потускнели, восходящая ущербная луна стала напоминать размытое светящееся пятно, острее запахло влагой и водорослями.
Удивительно, насколько быстро побережье накрыло туманом, а ведь не чувствуется даже самого слабого дуновения ветра!
– Что случилось? – Картулярий посмотрел на Фенрира.
Псина подняла голову, навострила уши и уставилась в белесую пустоту, озаряемую сполохами костра. Однако беспокойства Фенрир не проявлял – учуяв чужака, он всегда начинал тихо и низко рычать, звук такой, будто в его груди перекатывались мраморные шары.
Похоже, собака наблюдала за чем-то невидимым человеческому глазу. Северин заметил, что Фенрир медленно поворачивает голову – создавалось впечатление, что невидимка двигается мимо стоянки со стороны моря, чуть правее и ближе к скальной стене.
– Фенрир? – шепотом позвал Северин. Пес мимолетно покосился на него, укоризненно фыркнул – не мешай, мол! – и снова уперся взглядом в туман.
Картулярий небеспричинно потянулся за кинжалом: явственно слышался скрип влажного песка, но вовсе не под стопами человека.