Берег бесконечности
Шрифт:
Он озадаченно погладил бороду.
— Не понимаю, о чем ты.
— Двадцать семь лет назад.
— А! «Охотник». Нет. Мне по крайней мере не известно. — Заметив скептическое выражение ее лица, он добавил: — Я бы не стал тебе врать, Ким.
— О'кей, — сказала она.
У дверей Вудбридж остановился.
— Я рад видеть, что ты поправляешься. И мне чертовски жаль Солли.
Шепард встретил ее с бурной радостью. Он был счастлив видеть ее снова после такого долгого отсутствия. Его, как он сказал, сильно встревожили сообщения о ее неудачных приключениях. И он страшно
За это время накопились письма.
В основном от друзей и родственников, с советами и предложениями, с выражениями радости, что она, как выяснилось, не воровка. Институт выпустил пресс-релиз, где разъяснялось, что весь инцидент с «Хаммерсмитом» был недоразумением. Несколько адвокатов предлагали Ким подать в суд на кого-нибудь, чаще всего на Институт — за выпуск в рейс корабля с неисправными двигателями и за диффамацию, Шейел выражал заботу, говорил о своем предположении, что инцидент связан с «Охотником», выражал удивление и благодарность за то, что Ким сделала так много. И еще он говорил, что очень хочет узнать, что она выяснила.
По заявлению властей, причиной смерти Эмили явились обширные ранения груди и живота, нанесенные, вероятнее всего, лучом частиц из лазера. Заклубились скандальные слухи: любовники поссорились, и женщину выбросили в шлюз; Кейн и Трипли вступили в сговор и убили двух женщин — наверное, за то, что они отказались участвовать в каком-то диком сексуальном ритуале; на борту «Охотника» все время кипели оргии, и после бурной ночи произошло убийство; Кейн и Трипли были гомосексуалистами, и им надоели постоянные приставания женщин, тогда они одну убили, чтобы это было уроком для другой. Власти обещали провести полное расследование, но репутация обоих мужчин тем временем катилась вниз. И Ким чувствовала свою вину за это.
Официальная версия переносила место смерти Эмили за несколько световых лет от Алнитака, чтобы не вызывать интереса к этой зоне.
Ким все еще понятия не имела, как и почему погибли эти женщины. Она чувствовала свою вину за обвинения, выдвинутые против Кейна и Трипли, но, насколько она знала, эти люди вполне могли бы сделать все, в чем их теперь обвиняли. В конце концов, кто-то же убил женщин?
В Институте ее приняли холодно. Друзья Солли, которых был легион, размышляли, часто в ее присутствии и вслух, что нашлось такого важного, что стоило жизни Солли, как получилось, что она ушла на посадочном модуле, а Солли остался в корабле с — по утверждению официального отчета — «перегруженными прыжковыми двигателями». От нее требовали ответов, а историю, которую она сочинила насчет того, что они летали проверять слухи о первом контакте, сочли неубедительной. Ким стала парией.
Агостино восстановил ее на работе, но, когда она пришла к нему поблагодарить, он ее не принял. Ей сообщили, что Агостино винит ее в срыве проекта «Маяк». Она заметила в разговоре с Мэттом, что этот проект теперь не нужен.
— Не важно, — возразил Мэтт. — Многие вложили в «Маяк» всю свою жизнь. А нам он приносил деньги — это ты лучше других знаешь. К тому же публика не знает, что он стал лишним. Она думает, что он просто провалился.
Когда
Церемония прошла в погожий день апреля под ясным небом. Ким выбрала для службы рощу неподалеку от Института, и там собрались друзья и родственники. Пришли «Рыцари моря», интересовались ее самочувствием и приносили соболезнования.
Через два дня аналогичная церемония была совершена в память Солли.
Ее провели на голом холме у моря. Здесь были родственники Солли, почти никого из которых Ким раньше не видела. «Рыцари моря» были и здесь с плещущим знаменем, на котором была их эмблема — трезубец на белом фоне. Представители Института шли толпами, даже Агостино появился.
Друзья Солли по обычаю выходили вперед и говорили о нем. Остальные стояли и вытирали глаза.
С океана дул соленый ветер. Один композитор, которого Солли когда-то вез с Земли и с которым подружился, написал для похорон кантату «Хотя завтра и не наступит». Он привел с собой певца, и тот спел ее, а Ким слушала, не вытирая слез.
В конце концов, как она и знала с самого начала, было названо ее имя.
Стоящий среди «рыцарей» брат Солли показал на нее.
— Ким Брэндивайн, — объявил он. — Юная дама, ради которой Солли отдал жизнь. — Все посмотрели на нее с ожиданием. — Ким, может быть, ты выйдешь и скажешь пару слов?
Она надеялась, что ее оставят в покое. Но выступить — это было самое меньшее, что она могла сделать в память Солли, и потому она была готова. Она приняла транквилизатор заранее, но он никак не смягчил горе и чувство потери, и Ким забыла все, что подготовила, и кое-как, запинаясь, произнесла несколько банальных фраз, тут же унесенных ветром.
— Самый самоотверженный человек, которого я знала…
На горизонте уходил вдаль парус, и казался куда менее реальным, чем морской пейзаж, который она видела на «Хаммерсмите», стоя рядом с Солли.
Небо было безоблачным, ярко сияло солнце. — Меня бы сегодня здесь не было…
Она подавила слезы и сумела возвысить голос над ветром.
— Видит Бог, я его любила!
И чей-то детский голос спросил:
— И поэтому она его бросила, мама?
Когда она договорила, брат Солли вежливо ее поблагодарил, дал слово еще нескольким ораторам, объявил, что напитки подают в южном павильоне и закрыл церемонию.
Ким еще несколько минут стояла не в силах двинуться. Несколько «рыцарей» подошли поговорить, пожелали благополучия. И тут перед ней мелькнули светло-синие глаза Солли. Они принадлежали молодой темноволосой женщине.
— Я — Патриция Кейс, — сказала она. — Сестра Солли. Хотела вас получше рассмотреть.
Она произнесла эти слова, будто откусывая куски льда, повернулась и ушла, сдерживая слезы.
Впервые в жизни Ким встретилась с направленным на нее открытым презрением.
— Это не так было, как вы думаете… — начала она вслед уходящей женщине. — Все совсем не так…
Средства массовой информации подали ее в том же свете: беспомощная пассажирка в исследовательской экспедиции, которую надо было спасать, когда после выхода из гипера прыжковые двигатели пошли вразнос.