Берег динозавров (Сборник)

Лаумер Кейт Джон

— Эй! — вопил Бэндон. — Мы летим, Честер!

Нос планера задрался кверху, целясь в далекую высь. Честер начал давить на ручку управления, почувствовал, как планер замедлил движение, чуть-чуть помешкал и опустил носовую часть.

— Сваливание на нос после свечи, — пробормотал он. — Бич пилотов.

— Слушай, Честер, это просто великолепно! — орал Бэндон.

Честер двинул ручку еще на несколько сантиметров вперед и слегка дал вправо. Машина неловко развернулась.

«Малый элерон», — отметил про себя Честер.

Он двинул ручку в сторону и почувствовал, как машина резко накренилась. Воздушные потоки так и трепали планер. Честер

скрипнул зубами, пытаясь побороть крен.

«Пусть-ка летит сама», — начал он внушать самому себе, сознательно расслабляясь.

Очередной порыв ветра потряс машину, и она выправилась. Нос ее приподнялся. Честер слегка толкнул ручку вперед. Нос тут же опустился. Сбоку стремительно приближался склон холма. Честер надавил на планку руля, согласовывая движение элеронов; машина накренилась и начала плавно отдаляться от склона.

— Ух ты! — орал Бэндон. — Прямо как птица, Честер!

Впереди открывалась долина, крутое ущелье между холмами.

Честер направил машину к ней, старательно выдерживая взятый курс. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Ничего, Честер, все это пустяки, — сказал Бэндон. — Вот, поешь-ка орехов.

— Нет, спасибо, пока не надо, — отозвался Честер. — Ради бога, лежи спокойно и не мешай мне управлять этой идиотской штуковиной.

— Слушай, Честер, как странно, — сказал Бэндон.

— Что странно?

— Мы поднимаемся, вместо того чтобы планировать вниз. Слушай, Честер, а как мы сможем спуститься, если эта штуковина так и будет подниматься все выше и выше?

— Да ты бредишь, — отозвался Честер.

Ветер со свистом бил его в лицо, заставляя глаза слезиться. Он изогнул шею и посмотрел вбок. Деревья внизу простирались одним сплошным зеленым покрывалом. Он оглянулся. В миле от них была как на ладони видна их гора с площадкой на вершине.

— Ты прав! — крикнул Честер. — Я вижу вершину нашей горы. Полагаю, что нас подхватил восходящий поток теплового воздуха.

— А это хорошо или плохо?

— Хорошо. А теперь оставь меня на несколько минут в покое, возможно, мне удастся установить новый рекорд триценниума в полетах на планере.

— Пять миль, — прокричал Честер через несколько минут. — Именно столько должно быть до ближайшего Центра.

— А как она держится в воздухе, не махая крыльями, Честер?

— Мы держимся на восходящих воздушных потоках, поднимающихся от этих склонов. Боюсь, у нас очень плохой угол скольжения, но подъемная сила этих воздушных потоков столь велика, что мы продолжаем набирать высоту, даже несмотря на несовершенства нашего аппарата. Я надеюсь над равнинами впереди поймать потоки, которые нам нужны. Думаю, сейчас мы находимся на высоте примерно тысячи метров. Мне бы хотелось поднять машину километра на полтора, а затем направить ее на запад, в направлении триценниума Вечной Мудрости. Если нам удастся пролететь несколько километров, это избавит нас от необходимости совершать долгую и нудную прогулку под палящим солнцем.

— Я обеими руками «за», Честер. Я чувствую себя здесь просто превосходно.

— Это твоя ремарка, кажется, означает, что ты отказался от своей философии простой жизни. Летательный аппарат — даже такой примитивный, как этот, — отличается от кремниевого орудия первобытного человека, как ночь от дня.

— Что ты имеешь в виду, Честер? Мы ведь сами сделали эту штуку, из простой древесины и кроличьего клея.

— Прибавь к этому несколько кусков нейлона и стальной проволоки.

В общем-то, любая производимая вещь делается из простого сырья — возьми даже электронно-лучевую трубку тридивизора. Все материалы являются в конечном счете природными, если попытаться проследить, откуда они произошли. И нет ничего плохого в том, что мы переустраиваем природу для получения все больших удобств и благ; вопрос лишь в том, что мы неправильно используем эти блага и удобства, именно это лишает жизнь ее прелести.

— Может быть, и так. Но меня поражают не вещи, меня поражают люди. Я не хочу, чтобы кто-нибудь указывал мне, что я должен делать, тыкать меня носом, как щенка. Думаю, как только мы приземлимся, я снова уйду в горы.

— Бэндон, научись делать то, что нужно людям и чего они хотят, и тогда тебе не придется беспокоиться о том, что кто-то будет тобой помыкать. Громче всех кричат о социальной несправедливости те, кто палец о палец не ударил для того, чтобы сотворить нечто более сложное по сравнению с тем, что сможет сделать любой шимпанзе. Почему, ты думаешь, люди так высоко ценят тех немногих действительно талантливых певцов, актеров, футболистов, врачей, инженеров? Да потому, что их слишком мало, и каждый из них — сокровище. Если вдруг появляется новый человек и сочиняет песню, которая доходит до всех и затрагивает какую-то струнку в душе у каждого, ему не надо беспокоиться, что его не заметят. Его поклонники не допустят, чтобы с ним что-либо случилось.

— Что ж, может, мне действительно организовать курсы по обучению стрельбе из лука, как ты говорил. Думаешь, кто-нибудь захочет научиться этому?

— Начни — и увидишь. Если в стрельбе из лука есть что-нибудь такое, что заставляет тебя ее любить, то найдутся и другие, которые увлекутся ею всерьез. Будь лучшим в чем-либо — сделай так, чтобы мир узнал об этом.

— Эй, Честер, посмотри-ка туда. Вон какая-то линия, прорезающая местность.

— Дорога, — объяснил Честер. — Очень хорошо. Она может привести нас прямо к городу.

— А вон там, далеко впереди, похоже, какие-то здания. Вон, вдали.

— Возможно. С этой высоты должен быть виден триценниум. До него всего лишь около двадцати километров.

Честер задрал голову вверх, прищурившись, посмотрел на кучевые облака и направил планер к тени, которую отбрасывало ближайшее из них.

Поток воздуха тряхнул хрупкую машину.

— Все в порядке, Бэндон, летим сюда.

Он заложил правый вираж и взял курс на виднеющийся вдали город.

Полчаса спустя планер, просвистев в воздухе над аллеей высоких деревьев и чуть не задев крышу длинного здания, коснулся широкой зеленой лужайки, затем, подброшенный ударом, прошелестел по траве еще несколько десятков метров и наконец, сдирая фюзеляжем грунт, пропрыгал еще метров пятнадцать, пока не повалился на крыло, не зацепил им дерн и, описав крутую дугу, окончательно не остановился.

— Уф! — выдохнул Честер. Он приподнялся, стоя на четвереньках, посмотрел вокруг на хорошо ухоженные зеленые насаждения, мирные ряды крыш и полудюжину людей, неторопливо шагавших через лужайку. — Приготовься к суровому приему, Бэндон. Я не уверен, что эти ребята должным образом оценят мой небольшой вклад в цивилизацию. Они наверняка любят давать волю рукам.

— Пусть только попробуют это со мной, — прорычал Бэндон.

— Не торопись с выводами; выглядят они, может быть, и не очень воинственно, но камень за пазухой у них наверняка припасен.