Берег варваров
Шрифт:
На пороге комнаты появился Маклеод. Он не то улыбнулся, не то презрительно поджал губы, увидев, во что Ленни превратила окна, да и всю комнату.
Ленни вздрогнула и села, выпрямив спину.
— Что вам нужно? Что вы здесь делаете? — сухо спросила она.
— Да вот, хотел поговорить с вами, — сказал он мягко и даже как-то ласково.
Маклеод осторожно принюхался, явно пытаясь разобраться, чем помимо краски пахнет в комнате. При этом на Ленни он посмотрел буквально один раз, да и то искоса, явно не желая спровоцировать
— Вам, кажется, было нехорошо, — осторожно заметил он.
Ленни просто окаменела. Она уже была готова расценить вопрос Маклеода как издевку, но искренняя забота, прозвучавшая в его голосе, сделала свое дело. Ленни устало кивнула:
— Нет-нет, все в порядке, спасибо.
Ощущение было такое, словно Ленни воспринимала Маклеода как угрозу до тех пор, пока он считал ее больной. Чтобы доказать обратное, она как могла энергичнее встала с дивана, расправила плечи и даже растянула губы в улыбке.
— У меня все в порядке, — повторила она. — Я отлично позавтракала, и у меня полно денег. Представляете себе, стою я, значит, на улице, а мимо меня проходит какой-то человек — и раз, сует мне пятидесятидолларовую купюру прямо в руки. Пока я сообразила, что происходит, его уже и след простыл.
Видимо, чтобы доказать, что не все из сказанного ею выдумка, Пенни сунула руку в нагрудный карман и вытащила из него скомканную банкноту.
— Значит, он тебя бьет, а ты берешь у него деньги! — не выдержав, воскликнул я.
— Это был незнакомый мне человек, — сказала Пенни.
— Отстань от нее и вообще уйди, — неожиданно резко обратился ко мне Маклеод.
— Да я только…
— Уйди, говорю, — повторил Маклеод, положив мне на плечо руку. По правде говоря, я давно не видел на его лице столь пугающего выражения. — Уйди и сделай одолжение, ты, ничего не чувствующий, ничего не помнящий, не знающий, что такое страдание… — На мгновение Маклеод замолчал, не в силах сразу придумать какой-нибудь эпитет пообиднее в мой адрес. — По какому праву ты решил, что можешь во что-то вмешиваться?
Рука Маклеода дрогнула, и он вдруг отдернул ее, словно испугавшись того, что делает. Он развернулся спиной ко мне, постоял так некоторое время, а когда вновь обернулся, его лицо приобрело привычное — суровое, но не пугающее — выражение.
— Я взяла деньги, — сказала Пенни, обращаясь, похоже, в большей степени к самой себе, — потому что деньги — это ничто, и ему доставило удовольствие сделать мне доброе дело. А потом… Потом он просто убежал по улице, видимо устыдившись своей доброты.
Маклеод кивнул.
— Шли бы вы спать, — сказал он почти по-отечески нежно, — когда проснетесь, уверяю вас, жизнь покажется вам гораздо лучше.
Какое-то детское выражение появилось на лице Пенни. Она словно перенеслась туда, в то далекое прошлое, когда была еще маленькой девочкой. Она аккуратно прикоснулась
Если кто-то и рассказывал ей об этом волшебном средстве, то на сей раз оно оказалось бессильным.
— Не смейте быть добрым ко мне! — закричала она на Маклеода. — Я сейчас доброту не вынесу.
— Именно она вам сейчас и нужна, — негромко произнес он в ответ.
— Это я должна дарить доброту другим, а не наоборот, — всхлипнула Пенни.
Она вздрогнула и как-то неловко, на негнущихся ногах сделал несколько шагов в сторону Маклеода. У меня было ощущение, что она вот-вот закачается и рухнет на него, позволив не то поддержать, не то обнять себя. Впрочем, с той же долей вероятности она могла неожиданно наброситься на него с кулаками. Ни одна из моих догадок не подтвердилась. Пенни остановилась, жалобно застонала, приложила ладонь ко лбу и прошептала:
— Зачем вы пришли сюда?
Маклеод внимательно рассматривал пепел, скопившийся на кончике его сигареты. Вроде бы он даже собирался что-то ответить, но, похоже, передумал. На долгие секунды его губы крепко сжались и даже успели побледнеть от напряжения. Наконец он покачал головой:
— Я сам не знаю.
— Почему ко мне?
— Потому что, — медленно выговорил он, словно формулируя эту мысль для самого себя, — потому что не он, а вы меня окончательно сломали.
К моему изумлению, при этих словах Ленни с готовностью кивнула и напрямую, уже ничего не опасаясь, спросила:
— Но вы ведь были с ними совсем недолго, правда? — В ожидании ответа она глядела себе под ноги.
— Правда, — сказал Маклеод.
— Я так и знала, я знала! — закричала Ленни. — Я знала, и все-таки… — Она сделала паузу и вдруг с ужасом спросила: — Что же я наделала?
В следующую секунду ее мысль побежала еще дальше, и Ленни, не услышав ответа на предыдущий вопрос, уже задавала следующий — на другую тему.
— Значит, вы отдали ему эту вещь, — с уверенностью в голосе заявила она. — Вы ему ее отдали. Тогда, спрашивается, зачем вы сейчас ко мне пришли?
— Я ему еще ничего не отдавал, — произнес Маклеод так тихо, что мне пришлось податься вперед, чтобы разобрать, что он говорит. — Я сказал ему, что мне нужно время, и он снизошел до того, чтобы пойти мне навстречу. Так что, по его милости, время у меня есть — до вечера или даже, быть может, до завтрашнего утра.
— И вы теперь не знаете, что делать? — с надеждой спросила она.
— Я не могу отдать ее ему, — задыхаясь, прошептал Маклеод, — и в то же время мне почему-то кажется, что я это сделаю.