Берегиня Иансы
Шрифт:
Четыре фигуры застыли вокруг костра, и по мрачным усталым лицам скользили желтоватые тени от всплесков пламени. В воздух поднимался сноп искр и опадал затухающим дождем.
– Не стоило останавливаться, – донеслось до меня.
Говорящий нагнулся и пошевелил палкой угли.
– Все утомились, – отозвался другой, сидевший спиной ко мне, хрипловатым, будто бы простуженным голосом.
Я чуть не крякнула от удивления. Савков Николай Евстигнеевич собственной персоной! Надо же, какое совпадение! Судьба привела колдуна в наши теплые дружеские объятия. Я тихонечко повернула обратно в лагерь, а стоило отдалиться на приличное
– Степан!!! – Я затрясла храпящего Хранителя, завернувшегося в потрепанное, пропахшее сыростью стеганое одеяло. – Тусанин!
Тот что-то промычал в ответ, закрылся с головой.
– Степан! – Я хорошенько толкнула мужчину в бок и, едва уклонившись от ответной оплеухи, неловко уселась в прошлогоднюю листву. – Да вставай ты! – рявкнула я, поднимаясь и отряхивая порты.
– Пришлая? – Степан сонно прищурился. – Чего тебе надо?
– Дело есть, ты должен на это посмотреть!
– Ты вообще спишь когда-нибудь, сноброд? – зевнул он, натягивая одеяло.
Он почмокал губами и блаженно закатил глаза.
– Здесь Главный маг королевства Серпуховичей и Тульяндии! – прошипела я, ткнув его под ребра сапогом.
– Где маг? – Тусанин быстро сел и стал тереть глаза.
– Здесь! Рядом с нашим лагерем, – осклабилась я.
– С Серпуховичами война пока не затевается, – насторожился Хранитель.
– А я думаю, Василий будет в восторге, если с утра найдет рядом с Главой республики Главного мага Объединенного королевства.
Что бы ни говорил граф и какую бы хорошую мину ни строил в моем присутствии, он был шибко зол на нас троих – меня, Давидыва и Савкова. Мы единственные из случайных пленников замка смогли выбраться на свободу и по сей день оставались живыми свидетелями плачевного положения, в котором пребывал Лопатов-Пяткин долгие годы.
Меня он тронуть не мог. Пока. Ведь я сказалась его союзником, к тому же до прибытия в Иансу убивать Берегиню по меньшей мере неразумно.
Давидыва он не прикончил по единственной причине – за Главу Окской Магической республики граф рассчитывал получить пуд золота и пустить его на вооружение своей грозной армии.
А Савков? Савкова, скорее всего, порешит и успокоится. И мне вовсе не жаль колдуна. Подсобил бы в Торуси – подумала, а так… «Просто позови меня…» Позови теперь меня, дрянь!
Дозорные, едва успевшие спрятать полупустую бутыль, второпях вернулись каждый на свой пост, провожаемые злобным взглядом невыспавшегося командира.
– Сколько их там? – обратился Степан ко мне, убирая в ножны небольшой широкий клинок из бейджанской стали.
– Я видела четверых.
– Тимофей, Матвей! Вставайте! – отдавал он тихие приказы, стараясь не потревожить лагерь.
Спящие рядом с костром вояки недовольно поднимались, широко зевая. Едва продрав глаза, они без слов и лишних обсуждений завязывали пояса и заряжали арбалеты. Вчетвером мы прокрались к соседней стоянке. На сборы у нас ушло немного времени, но путники уже спали, только дозорный сидел у огня, не давая ему погаснуть. Тихий лес ухал филинами и шумел ветром, мужчина зябко ежился и вглядывался в темноту, будто чувствовал наше присутствие.
Степан, не спуская с него взгляда, кивнул одному из Хранителей. Матвей, плечистый бородатый здоровяк, положил на локоть арбалет, прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. С тихим щелчком железный болт-кругляш вырвался из гнезда, и через
Хранители стремительно кинулись к стоянке, будто серые тени. Я стояла, схватившись за дерево, и не могла заставить себя сделать хотя бы шаг в их сторону. Горло перекрыла противная слизь, и желудок жалобно сжимался в спазмах. До меня доносились далекие крики, чей-то свист, растревоживший дремлющий лес. Потом я услышала: «Он уходит!» Вспыхнул зеленый огонек, затрещало, ломаясь, дерево. На меня нахлынула жасминовая волна. Раздалось испуганное лошадиное ржание и крик Степана:
– Коней!
Я развернулась и бросилась в лагерь, уже из леса горлопаня, как обезумевшая:
– Колдун от наших уходит!!!
Лагерь моментально взбурлил и запенился. На тихой поляне в одно мгновение началось невиданное движение, больше похожее на хаос. Клянусь, ни один из Хранителей не разобрал, что за колдун, для чего и от кого он уходит, но ровно через три минуты все были в седлах и ордой кинулись к торговому тракту, загоняя лошадей.
– Куда? – заорал мне в спину взлохмаченный Лопатов-Пяткин, ошалело выскочивший из своей палатки. От злости он превратился в желтоокого уродца.
– За колдуном! – крикнула я ему, стараясь унять танцующую кобылу, и поспешила за отрядом.
Поднимая пыль, я пронеслась по тракту, следуя за маячившими впереди всадниками. Ветер бил в лицо, пузырил на спине широковатую душегрейку, заставлял жмуриться. Лошадь мчалась как сумасшедшая, заражаясь всеобщим безумием. Хранители давно превратились в демонов, скалились черными раздвоенными жалами и пялились змеиными глазами. Где-то вдалеке, громыхая, взрывались зеленоватые энергетические шары, посылаемые отбивающимся колдуном. На горизонте вспыхивало магическое зарево. Небо, затягиваемое дождевыми облаками, уже стало светлеть, заменяя ночь и превращая ее в серые неприветливые сумерки.
Вот первые преследователи резко повернули на развилке дороги и припустили через поле за одиноким всадником. Я осторожно спустила лошадку с дорожной насыпи, но все же отстала на приличное расстояние от своих подельщиков, скрывшихся в лесу, и догоняла их, лишь ориентируясь на отдаленные крики, разносившиеся эхом по округе.
Как назло вместе с налетевшим ветром хлынул настоящий весенний ливень. Укатанная широкая тропинка моментально стала скользкой, хрипящая лошадь спотыкалась и поскальзывалась. Дождь лил как из ведра, заменяя чуть занявшийся рассвет холодной полумглой. Одежда моментально вымокла, волосы налипли на лицо и лезли в глаза.
Глубокий овраг пересек лес настолько неожиданно, что я едва успела осадить разошедшуюся кобылку. Хранители стояли по краю обрыва, вскинув арбалеты и целясь в мечущегося внизу человека, захваченного в плотное кольцо. Савков, прихрамывая, будто загнанный зверь остервенело метался, боясь удара в спину. Его конь, упавший с обрыва, поломал хребет и теперь издавал душераздирающие вопли.
Степан наклонил арбалет и в тот момент, когда Николай сложил руки домиком, готовый послать магический удар в ответ, пристрелил жеребчика. Тот последний раз дернулся и застыл навсегда. От неожиданности Николай отпрыгнул от мертвого коня и, споткнувшись о корягу, грохнулся в ледяную жижу.