Берегите душу города
Шрифт:
В этот момент Костик испытал благодарность к директору и дал себе самое честнейшее слово, что больше ни в одну драку не полезет. Ну по крайней мере очень-очень постарается.
– В планах-то может и не было, – согласилась Элла, – только вот случилось. И ладно бы только Центр исчез, с этим они там разбираются, я уверена. Только платформа-то почему не довернулась? Хоть в одном городе подобное случалось?
– Насколько известно – нет, – ответил Виктор Егорович. – А спросить мы теперь не можем, связь оборвана.
–
– А что толку? – раздражённо ответил Святослав Семёнович. – Ну выйдут они к Ольску к примеру. И что дальше? Была бы возможность, тут уже давно была бы группа.
– Да, ты прав, – согласилась Элла.
– Элла, а что там с Комовым?
– Как сквозь землю провалился.
– Есть вероятность, что так оно и есть, – усмехнулся Виктор Егорович. – А сидеть он там сможет, ох, как долго.
– Мне покоя мысль не даёт, что мы до такого дотянули, склады пустеют, народ тревожится, даже мальчишки вон что-то чуют и буянят, – печально проговорил Святослав Семёнович.
– Слава, я тебя понимаю, – ответил ему Виктор Егорович, – только действовали мы по уставу. Мы не могли иначе.
– Слав, я тут с Витей согласна, мы же не могли предположить, что это на восемь месяцев растянется, – добавила Элла. – Ведь не экстрасенсы же мы, в самом деле, чтобы будущее знать.
– На восемь ли? – спросил Святослав Семёнович и в кабинете воцарилось молчание.
Костик приложил пальцы к вискам и попытался собрать воедино услышанную информацию. В голове снова закололи иголочки. Что такое платформа? Почему они как будто бы знают о месте нахождения родителей, но их убеждают, что те числятся пропавшими без вести? Что же всё-таки произошло той ночью? И самое главное – где находятся эти «там» и «туда»?
Коридор вдруг качнулся и поехал вправо, Костику пришлось крепко зажмуриться. Самого его разрывало от двух желаний сразу – сесть на корточки, сжать голову и хоть пару минут ни о чём не думать, разогнать эти жуткие иголки, или ворваться в кабинет и потребовать наконец объяснений, потому что эти трое точно знают гораздо больше. Подумав ещё минуту, Костик склонился ко второму варианту, ну и пусть накажут за подслушивание, может в карцер наконец посадят на радость всем, лишь бы ответили на вопросы.
Едва Костик собрал смелость в кулак и решился войти, как вдруг дверь в кабинет истории распахнулась и оттуда вышел Янус, прихрамывая на перебинтованную ногу. Он сразу же заметил Костика, побледнел и собрался что-то сказать, но, оглянувшись назад, передумал. В руке Янус сжимал бумажный кулёк, который вдруг судорожно принялся запихивать в карман брюк. И только он справился с этим делом, как настежь отворилась дверь директорского кабинета, скрыв Костика от посторонних глаз.
– Зацепин, ты что здесь делаешь? Ты почему не в медпункте?
– Я… я это…, – принялся заикаться Янус. – Я вот тут к Степану Игоревичу.
– Степан Игоревич в кабинете?
– Ну да… То есть… Ну он как бы…
– Что ж ты мямля-то такой, а на трибуну со всеми полез, – сердито выругался Святослав Семёнович и крикнул своим собеседникам: – Я сейчас вернусь!
Директор закрыл дверь, заставив сердце Костика провалиться в пятки, и не оборачиваясь пошёл к кабинету истории. Янус сначала весь сжался, а потом вдруг резко дёрнулся в сторону и грохнулся на пол, споткнувшись на развязанный шнурок.
– Антон, у тебя всё в порядке? – послышался голос историка из кабинета.
– А говоришь его нет. Ох, Зацепин, доиграешься ты. – И Святослав Семёнович вошёл, громко хлопнув дверью.
Янус махнул рукой и указал на лестничную клетку. Костику не хотелось уходить, но теперь директор его точно увидит, когда пойдёт обратно. Можно, конечно, сделать вид, что он только что принёс записку, но Янус махал и сигнализировал всё настойчивее. Тихо выругавшись, Костик пошёл за ним к лестнице, снова осторожно обходя скрипучие доски.
Возле кабинета истории он услышал фразу Святослава Семёновича:
– Степан Игоревич, я уже понял, что в душе вы тоже ещё мальчишка, поэтому вам с ними так и весело. Но в первую-то очередь вы всё-таки педагог, а такое себе позволяете…
Интересно, не про его ли скандал на уроке шла речь?
Когда Костик спустился вниз, Янус нервно пританцовывал на крыльце. У него жутко дрожали руки, просто ходуном ходили, и лицо всё ещё оставалось мертвенно-бледным.
– Антох, с тобой точно всё в порядке? – Решил спросить Костик.
– Слышь, Костян, – почему-то прошептал Янус. – Давай так. Ты меня у историка не видал, а я тебя в упор не видел у директорской двери. Идёт?
Костик почесал нос. Вообще-то, ему скрывать было нечего, он с запиской шёл. Поэтому он сначала спросил:
– А что в кульке-то?
Глаза у Януса забегали в разные стороны почти как у хамелеона, а верхняя губа задёргалась.
– Никому не скажешь?
Костик замотал головой и провёл большим пальцем вдоль шеи – это было в интернате чем-то вроде клятвы, гарантирующей молчание. Тогда Янус вытащил кулёк и аккуратно развернул, при этом из кармана у него высунулся уголок тысячной купюры, но Костик сделал вид, что не заметил.
– Это семена!.. – заговорщицким тоном прошептал он.
– А тебе зачем? – удивился Костик. – У вас вроде и дачи нет.
– Не знаю, захотелось… Для мамки… А то она болеет.
– А где растить будешь?
– В ящике, на балконе, – Янус улыбнулся бледными губами, у Костика от этого почему-то по спине пробежал холодок. – Только не говори никому.
– Спёр что ли? – спросил тогда Костик.
– Нет, – замотал головой Янус, – Степан Игоревич дал, сказал красивые, маме точно понравятся.