Беременна от брата жениха
Шрифт:
– Ты прости нас за то, что говорили тебе тогда… Не правы оказались, дочка. Может, и хороший он, Андрей твой.
Не описать словами все то, что я чувствовала в этот миг. Но в первую очередь я ощущала гордость от того, что сумела доказать родителям… Доказать, что я была права. Что я - хорошая дочь, которая не подведет своих стариков.
Следующее утро оказалось таким же добрым, запах любимых маминых блинов с апельсиновым джемом разносился по двухэтажному дому, время подходило к обеду, а я только проснулась.
– Все лето будете готовиться к свадьбе,
– Угум. Андрей сказал выбирать число, - довольно произношу я, поедая блины один за другим, - очень вкусные, мам. Как и всегда.
Она добро улыбается.
У них все иначе было, конечно. Мои мама и папа не сами выбирали друг друга, их свели их родители, уже покойные.
Еще несколько дней я купалась в любви и заботе – видно, родители очень соскучились по своей единственной дочери. Я всячески помогала им, маме – с уборкой по дому и с ужинами, отцу – с машиной, подавая нужные инструменты и рассказывая байки. Я чувствовала, как наши отношения становятся лучше после новости о свадьбе, и мне не хотелось, чтобы все испортилось.
Несмотря на все их попытки, детей завести у них больше не получилось – первые роды прошли слишком тяжело, но все обошлось, остальные – с летальным исходом. Родители пережили слишком многое, поэтому их опека надо мной была такой… сильной.
– Андрей передавал вам привет, - вспомнила я скоро, - он вернется из командировки через несколько дней, я тоже уеду на днях, чтобы встретить его. Мы сразу отправимся подавать заявление…
В родных и уютных условиях я совсем расслабилась, поэтому о его брате и вообще о существовании такового я забыла и даже не упомянула. Родители и так сложно приняли Андрея, считая его холеным и богатым сынком директора компании, а сейчас еще и новые подробности вскроются… Нет, пусть это останется в тайне до лучших времен.
– Так уж Андрей? – папа опустил очки на переносицу, чтобы взглянуть на меня, - этот холеный парнишка, кажется, ни о ком не интересуется, кроме самого себя. Сколько раз он приезжал к нам на ужин, когда ты жила здесь и училась там на заочном?
– Сергей… - промямлила мама, пытаясь остановить рассуждения мужа.
– Подожди, Марина. Я с дочерью разговариваю.
– Пап, Андрей хороший, - вздохнула я.
– Я его за все годы, что вы вместе, видел раза три, один из которых – прошение руки и сердца. Между прочим, я еще не давал своего согласия. Я сказал, что подумаю.
Это было так. При их последней встрече отец сказал, что подумает, а я из вредности собрала вещи и уехала с Андреем в город. Он тоже не вытерпел, всю дорогу психовал и злился. Не на меня, конечно, а на традиции моих родителей. Удивлялся, где сейчас вообще просят разрешение у родителей девушки на брак…
– Пап, он приедет. Мы приедем, - поправляю я.
– Ну, посмотрим, как ты его притащишь сюда, - скептически закончил отец и ушел из кухни.
Растерянно улыбнувшись, мама посмотрела на меня. Так напряженно и радостно одновременно пролетела почти неделя
– Мам, а чем это пахнет? Вкусно очень, ты меня балуешь прямо… - прошептала я, вернувшись с папой из гаража.
В нос сильно ударил приятный сладковатый запах, а через несколько минут на столе передо мной оказалось блюдо, от которого я очень отвыкла.
Что ж, будем проводить эксперимент. Не спрашивая названия, я тут же отправила первую ложку вкусно пахнущего обеда в рот. Слишком вкусно, чтобы не попробовать это, а в итоге - чтобы это не доесть.
– Мам, а что это? Ты так на меня косишься странно, - уминая седьмую ложку по счету, я встретила мамин взгляд.
Задумчивый какой-то. Она села напротив меня и пролила свет на тайну своего взгляда:
– Дорогая, это жаркое.
Ну, жаркое – это еще ничего не значит. Да, я не любила это блюдо, но все зависело от выбора мяса. Я бы точно не стала есть кролика!
– Жаркое с кроликом.
А вот теперь пора…
– Из кролика?!
Перевожу взгляд с мамы на тарелку. Но это так вкусно, черт возьми, да и запах, от которого меня воротило в детстве, теперь притягивал невмоготу. Повзрослела, кажется.
– Что ж, значит, пришло время для кролика. Как для оливок нужен свой возраст, так и здесь, - пожала я плечами, но пока больше к блюду не притронулась.
С детства не любила ни жаркое, ни кролика.
– Ты ненавидела это блюдо и крольчатину все свои двадцать два года. Ты случаем не беременна, Вика?
Вопрос звучит прямолинейно, но тихо. Пока моя рука дрогнула, а вилка ударилась о керамику, в моей голове пронеслось много чего нехорошего. Например, что отец мог услышать ее вопрос. Или то, как мне сейчас сильно хотелось встать из-за стола и уйти, ведь нельзя говорить такую ерунду во время ужина!
Отодвигаю тарелку, с укором посмотрев на маму. Признала, что в ее глазах не было осуждения, но это не смягчило мой тон:
– Нет, мама. Это невозможно. Я пью таблетки.
– Я просто спросила, - пролепетала мама, скупо улыбнувшись, - у меня в положении кардинально менялись вкусы, и однажды твоя покойная бабушка задала мне этот же вопрос.
– Все, мама! – я встала из-за стола, расстроенная и подавленная.
Наверняка уже решила, что я забеременела до брака… Вот бы потом гордились мною.
– Ну, а доесть? Посиди еще рядом, дочка. Успеешь созвониться со своим Андреем.
Я села, а через несколько минут от Андрея пришло сообщение, что ему придется задержаться в командировке. На три дня.
– Андрей написал, что ему придется задержаться. В среду, пишет, приедет, - тихо говорю маме, доедая то самое жаркое.
Вкусное, не отмажешься. И мама была рада, что мне это блюдо, наконец, пришлось по душе.
– Ну, дочка, работа такая, - поддержала мама, - доедай и пойдем в зал, посидим немного, поболтаем, телевизор посмотрим. Папе скажем бронь на билет отменить, на другое число забронировать.