Беременна от Братвы
Шрифт:
Его слова вызывают во мне толчок страха и разочарования, но за всем этим скрывается эта чертова тяга, это неоспоримое влечение, которое держит меня привязанной к нему, как бы мне ни хотелось сбежать. Его рука скользит вниз по моему телу, касается моей груди, моего живота, прежде чем скользнуть между моих бедер. Я задыхаюсь, мое тело предает меня, когда тепло разливается внизу моего живота.
— Иван, — шепчу я со смесью протеста и потребности, но он неумолим, его пальцы работают со мной с мастерством, от которого у меня перехватывает дыхание.
— Ты моя, — повторяет он, его голос рычит, когда
Я вздрагиваю от его слов, мое тело отвечает на его прикосновение, несмотря на смятение, бушующее в моем разуме. Его пальцы проникают глубже, находя точку, которая заставляет меня видеть звезды, но как раз когда я балансирую на краю, он останавливается, отдергивая руку с озорной ухмылкой.
— Жди первой брачной ночи, — шепчет он, и его голос полон темного обещания. — Я хочу, чтобы ты отчаянно нуждалась во мне, когда придет время.
— Свадьба? — эхом отзываюсь я, мой разум пытается угнаться за внезапным изменением. Мое сердце колотится в груди, когда я слегка отстраняюсь, ища в его глазах ответы. — О чем ты говоришь?
Ухмылка Ивана становится шире, в глазах появляется опасный, собственнический блеск. — Ты носишь моего ребенка, Сара. Ты думаешь, я позволю тебе уйти сейчас? Нет, это не обсуждается. Ты выйдешь за меня замуж и останешься рядом со мной, где тебе и место.
Паника заполняет мое тело, мое сердце колотится, когда его слова доходят до меня. Выйти за него замуж? Эта мысль посылает волну страха, обрушивающуюся на меня. Я не могу быть привязана к нему вот так, привязана к жизни, полной преступлений, насилия и тьмы. Я хочу сбежать, вырастить своего ребенка подальше от этого кошмара, но хватка Ивана на мне непреклонна.
— Иван, ты не можешь... — начинаю я, но он прерывает меня, прижав палец к моим губам, выражение его лица становится мрачным и собственническим.
— Я могу, — тихо говорит он, его голос пронизан такой властью, которая не оставляет места для спора. — И я это сделаю. Ты моя, Сара, и я не поделюсь тем, что мое. Ни с кем. Ни с миром. Даже с мыслью о жизни без меня.
Я смотрю на него, мой разум кружится, пытаясь примирить мужчину, которого я жаждала, с жизнью, от которой я всегда хотела убежать. Эти двое несовместимы, и вот я здесь, зажатая между ними, без ясного выхода.
Его руки возвращаются к моему телу, его прикосновение твердое, но несомненно возбуждающее. Несмотря на мое внутреннее смятение, я не могу ничего поделать с тем, как мое тело отвечает ему, как мой пульс учащается и тепло расцветает под его прикосновением. Это сводит с ума, эта его тяга ко мне, эта способность заставлять меня хотеть его, даже когда каждая рациональная часть меня кричит, чтобы я бежала.
Иван наклоняется ближе, его дыхание обжигает мою кожу, когда он шепчет — Ты думаешь, что можешь бросить меня и найти кого-то другого? Ты действительно веришь, что есть кто-то, кто сможет прикоснуться к тебе после того, как я тебя поимею? Я разрушил тебя для кого угодно, Сара. Ты моя, и я сделаю так, чтобы ты помнила об этом каждый день.
Я чувствую, как его слова проникают в меня, смесь страха и неоспоримого влечения. Я ненавижу ситуацию, ненавижу то, как он контролирует меня, как он диктует
Я пытаюсь найти в себе силы отстраниться, бороться с неизбежностью того, что он говорит, но это похоже на борьбу с приливной волной. Хватка Ивана на мне слишком сильна, его присутствие слишком подавляюще. И когда он наконец отпускает меня, отступая назад с темной, довольной ухмылкой, я остаюсь дрожащей, как от страха, так и от неудовлетворенного желания, которое он оставил гореть в моих венах.
— Это еще не конец, Сара, — говорит он, его голос тихий и полный обещаний. — Еще нет. Ты поймешь, что это то место, где ты должна быть, со мной, рядом со мной, как моя жена. Когда этот день настанет, ты скажешь мне спасибо.
Глава 15 - Иван
Я стою у алтаря, бремя традиций и ожиданий тяжелое на моих плечах, когда я смотрю на Сару, мою невесту, которая скоро станет матерью моего ребенка. Она стоит передо мной в тускло освещенной церкви, ее выражение лица, смесь неповиновения и смирения. Клятвы были произнесены, формальности выполнены, и теперь последняя печать на этом союзе, поцелуй, который связывает нас перед всеми, делая ее моей всеми мыслимыми способами.
Священник кивает мне, давая понять, что пора. Я подхожу ближе, вглядываясь в нее. Она прекрасна, в этом нет сомнений, одета в белое, ее яркие светлые волосы ниспадают на плечи, ее зеленые глаза острые и настороженные. Это ее выражение режет глубже, чем что-либо еще. В ее взгляде нет радости, нет счастья. Только тихое принятие реальности, от которой она не может убежать.
Сара не хотела этого брака. Она ясно дала это понять с самого начала. Она сопротивлялась, боролась против этого всеми силами, утверждая, что не может принять эту жизнь, этот союз, но то, чего она хотела, никогда не имело значения. Ей нечего было принимать, это ее судьба.
В нашем мире у мужчин Братвы нет бастардов. Дети, рожденные вне брака, это слабость, трещина в броне, которую могут использовать другие. Мой ребенок не будет бастардом. Мой ребенок будет законным, Шаровым, рожденным во власти и страхе, как и должно быть.
Я нахожу минутку, чтобы полюбоваться Сарой, которая стоит передо мной в своем свадебном платье. Ткань облегает ее фигуру во всех нужных местах, белизна платья резко контрастирует с ее светлыми волосами. Ее красота неоспорима, даже если ее глаза выдают нежелание, которое она испытывает к этому союзу. Она хорошо выглядит в белом, чистая, хотя в мире, в котором мы живем, нет ничего чистого.
Церковь тихая, заполненная несколькими доверенными мужчинами, теми, кому нужно быть здесь. Священник не один из нас, но он тот, кому мы доверяем, тот, кто понимает вес клятв, произносимых сегодня, даже если он не часть нашего мира. Он стоит перед нами, мрачный, пока разворачивается церемония.
— Берешь ли ты, Иван Шаров, эту женщину, Сару Уильямс, в свои законные жены, чтобы быть с ней в болезни и здравии, в радости и в горе, пока смерть не разлучит вас? — спрашивает священник, и его голос разносится по тихому помещению.