Беременна от Братвы
Шрифт:
Я смотрю на Кирилла, его глаза горят едва сдерживаемым гневом. Он наклоняется к Максиму, его голос тихий, но твердый. — Нам нужно дать сдачи. Жестко. Они забрали наши деньги, наших клиентов. Мы не можем позволить им уйти от ответственности.
Максим кивает, выражение его лица мрачное. — Я согласен. Нам нужно действовать разумно. Если мы ударим сейчас, не зная, с кем именно имеем дело, мы можем просто сыграть им на руку.
Кирилл стискивает зубы, в его позе явно чувствуется разочарование. — Умные? Они не были умными, когда украли у нас. Они были смелыми, безрассудными. Мы должны
Вайолет снова успокаивающе кладет руку на руку Кирилла, ее голос успокаивает. — Мы так и сделаем, Кирилл. Иван прав, сначала нам нужна вся информация. Как только мы узнаем, кто за этим стоит, мы сможем убедиться, что они заплатят.
Глаза Кирилла сверкают, но он не спорит. Вместо этого он поворачивается ко мне. — Какой план, Иван? Мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать.
Я делаю глубокий вдох, сохраняя ровный голос. — Мы не будем. Максим, ты будешь продолжать копать. Я хочу знать, кто это сделал, до мельчайших подробностей. Я не просто хочу отомстить, я хочу их уничтожить.
Максим кивает, его темные глаза встречаются с моими. — Я займусь. Есть след, пусть и слабый. Мы его найдем.
Кирилл беспокойно ерзает на месте. — Когда мы это сделаем?
Я наклоняюсь вперед, мой взгляд тверд, как сталь. — Мы заставим их пожалеть об этом. Речь идет не только о том, чтобы вернуть то, что принадлежит нам, речь идет о том, чтобы послать сообщение. Престоны думают, что могут играть с нами, что могут украсть и уйти. Мы покажем им, как они ошибаются.
Кирилл ухмыляется, в его глазах появляется опасный блеск. — Хорошо. Они слишком расслабились, думая, что они неприкасаемые. Пора напомнить им, кто на самом деле обладает властью.
Артем, стоящий у двери, вмешивается, его голос глубокий и ровный. — Начнем с их бизнеса? Снесем их, одно за другим?
Я качаю головой. — Слишком легко. Они этого и ожидают. Нет, мы ударим по их больному месту, прямо по ядру. Мы уже забрали их крупнейших клиентов. Теперь мы сделаем так, чтобы остальная часть их империи рухнула изнутри. Мы настроим против них их собственных людей, покажем им, что преданность Престонам, это смертный приговор.
Вайолет кивает, ее голос тихий, но твердый. — А как насчет Софии Престон? Она - слабость, Иван. Кейс держит ее подальше от темноты, подальше от всего этого.
Легкая улыбка дергает уголок моего рта. — Она - слабость. А слабости должны эксплуатироваться. Не грубой силой, нет, это было бы слишком жестоко. Мы используем ее как рычаг, как способ залезть под кожу Кейса. Он думает, что она в безопасности, нетронутая тьмой этого мира. Мы покажем ему, как он ошибается.
Ухмылка Кирилла становится шире. — Ты хочешь втянуть ее в это? Это смело, даже для тебя, Иван.
Я встречаю его взгляд, не дрогнув. — В этой ситуации нужна смелость. Престоны разыграли свою карту, они думают, что денег достаточно, чтобы ослабить нас. Они не понимают, что наша сила выходит далеко за рамки этого. Мы ударим их так, что они не заметят, и когда мы закончим, они пожалеют, что перешли нам дорогу.
Максим наклоняется, понижая голос. — Я начну готовиться. Нам нужно будет двигаться осторожно, убедиться, что
— Действуй, — говорю я, мой тон окончательный. — Не спускай глаз с Нью-Йорка. Они хорошо спрятались, но все совершают ошибки. Как только они оступятся, мы будем готовы.
Лицо Кирилла мрачнеет, гнев кипит где-то под поверхностью. — Конечно.
Я не колеблюсь. — Нет времени лучше, чем сейчас. Приступай к делу.
По комнате проносится шепот согласия, но я вижу это в их глазах, жажду мести, потребность восстановить нашу честь. Престоны думают, что победили, забрав наши деньги. Они не понимают, что только подготовили почву для собственного уничтожения.
Я отодвигаю стул, звук его царапания по полу разносится по комнате. — Это еще не конец. Это только начало. Когда мы закончим, Престоны станут всего лишь воспоминанием, уроком для других, что происходит, когда осмеливаешься бросить вызов Братве.
Когда встреча закрывается, мужчины и Вайолет встают со своих мест, напряжение витает в воздухе, как после шторма. Максим обменивается со мной коротким кивком, уже сосредоточенный на предстоящей задаче. Я смотрю, как он уходит, его шаги целеустремленны, когда он направляется, чтобы привести наши планы в действие. Остальные следуют его примеру, у каждого своя роль, их преданность непоколебима.
Кирилл задерживается позади, его глаза следят за последним из мужчин, выходящих из комнаты. Когда мы остаемся одни, он жестом приглашает меня присоединиться к нему в коридоре. Я следую за ним, дверь с тяжелым стуком закрывается за нами. Тусклое освещение коридора отбрасывает длинные тени, делая пространство еще уже.
Кирилл останавливается в нескольких шагах от зала заседаний, поворачиваясь ко мне. Выражение его лица серьезное, но в его глазах есть намек на что-то еще, что-то более мягкое, более задумчивое. Это не тот взгляд, который я привык видеть у него, и он застает меня врасплох.
— Иван, — начинает он, его голос тихий и ровный, — Я рад, что ты активизировался. Сейчас это нам нужно больше, чем когда-либо.
Я удерживаю его взгляд, ища смысл в его словах. Кирилл всегда был тем, кто был главным, тем, кто вел нас через самые темные времена. Его присутствие было постоянной, непоколебимой силой, которая держала Братву вместе. В последнее время что-то изменилось. Он отстранился, все больше и больше позволяя мне брать бразды правления в свои руки.
— Я просто делаю то, что необходимо, — отвечаю я, хотя знаю, что это еще не все.
Он кивает, выражение его лица слегка смягчается. — Ты. С тех пор как я женился на Вайолет... — Он замолкает, словно подыскивая нужные слова. — Все изменилось. Я сделал шаг назад. Не потому, что мне все равно, а потому, что я нашел что-то, кого-то, кто имеет большее значение.
Я знаю, что он имеет в виду. Я увидел перемены в нем с тех пор, как в его жизни появилась Вайолет. Она приземлила его так, как ничто другое не смогло бы. Там, где раньше не было ничего, кроме ярости и стремления к мести, теперь есть что-то еще, желание защищать, строить будущее. Это сделало его в некотором роде мягче, но я знаю, что это не следует принимать за слабость.