Беременна от бывшего мужа

Амелия Борн

– Ты ничего не знаешь о моем втором браке, но заранее меня обвиняешь, – ответил после паузы. – Я мог бы тебе все рассказать, если бы ты захотела выслушать.

– Я уже сказала – я ничего не хочу знать! Я хочу только покоя!

Я в отчаянии растер пальцами лоб. Очередной наш разговор абсолютно ни к чему не привел. Навязываться и дальше женщине, которая столь категорично не желала моего присутствия рядом, я не хотел. И еще больше я не хотел ее нервировать и как-то навредить этим своему ребенку.

– Хорошо, – ответил ей, отступая к двери. –

Ты считаешь меня эгоистом, но я готов тебе показать, что это не так. Если для тебя и ребенка будет лучше, чтобы до его рождения я не появлялся рядом – я выполню твою просьбу. Потому что это для меня важнее собственных желаний. Но единственное, чего я не позволю тебе сделать – это вычеркнуть меня из жизни моего сына. Или дочери. Учти это, Ксю.

Учти это! Прекрасно. Опять мы вернулись к тому, с чего начали. Это я должна была учитывать желания Макса, а не наоборот. Это он говорил мне: «Я не позволю тебе». Я такого права была лишена.

– Учту. Но и ты учти, что я буду действовать исключительно в интересах ребенка, – заявила я, повышая голос.

Прошла мимо бывшего мужа и, распахнув для него дверь, кивнула на выход. И прежде чем он вышел, добавила:

– И если сочту, что твое отношение к семейным ценностям вредит моему ребенку, – я намеренно сделала ударение на слове «моему», – буду действовать по обстоятельствам. И учти кое-что еще – это не всегда может быть для тебя приятным.

Фролов явно хотел что-то сказать, но думал, стоит ли и дальше продолжать наш новый спор. Да и я сама уже была этому не рада и сейчас хотела только одного – чтобы Макс наконец ушел.

– Я пришлю тебе по почте все результаты моих обследований. Когда они будут, разумеется. Или оставлю у секретаря.

Поставив точку в разговоре, я закрыла за бывшим мужем дверь, не в силах и дальше находиться наедине с тем, кто до сих пор вызывал у меня настолько острые ощущения.

Когда вышла на работу, поняла, что у меня в голове бесконечно крутится наш с Максом утренний разговор. «Я мог бы тебе все рассказать, если бы ты захотела выслушать».

А я и взаправду не хотела, потому что факты говорили сами за себя. Я ведь знала Максима Фролова. Знала, что он ничего не сделал бы против своей воли, и представить, что его утащили на аркане сдавать сперму для эко… Подобная картина вызывала у меня только горькую улыбку.

Но было кое-что еще, что заставляло меня посмотреть на сложившуюся ситуацию под другим углом. Макс ведь мог попросту умолчать о том факте, что знал об ошибке, сделанной в клинике. Мог дать денег врачам, заставить их забыть о произошедшем. Но он не пошел на это, а значит, тоже хотел этого ребенка. И хотел его в этот раз от меня.

Да, совсем не так, как я об этом мечтала годы назад, но сейчас все было иначе в любом случае. Ребенок был, и Фролов говорил о том, что желает участвовать в его воспитании.

Я вышла из кабинета, где провела время совершенно попусту, и направилась к Максу.

Хотелось все решить в более мягком ключе, чем это произошло у меня дома утром. Заверить его, что буду держать в курсе относительно беременности. Сама, лично. А потом станем думать о том, что делать, когда малыш родится.

Когда подошла к кабинету, не успела постучать после заверений секретаря, что босс на месте, когда мне навстречу, адски злой, буквально вылетел Фролов собственной персоной.

– Что-то случилось? – машинально спросила я, когда он вопросительно взглянул на меня.

Вид у Макса при этом был такой, что казалось, дай ему в руки пистолет, и он спустит курок, если ему под руку попадется тот, кого он хочет убить.

– У меня? – уточнил он.

– Да, у тебя. Все в порядке?

– Просто прекрасно. А у тебя?

– У меня тоже. Я хотела кое-что сказать.

Фролов сделал глубокий вдох и засунул руки в карманы брюк.

– Передай через секретаря. Ты ведь именно так собираешься общаться со мной в ближайшие полгода, насколько я помню.

И прежде, чем я сообразила, как ему ответить (и стоит ли это делать в принципе), удалился.

В целом, я получила то, к чему стремилась. Почему же сейчас, когда сидела и смотрела пустым взглядом в экран ноутбука, совсем не получалось заверить себя в том, что все идет как нужно? Гормоны, не иначе. Именно они играли со мной все эти злые шутки, когда меня бросало из крайности в крайность. Сначала хотелось пойти к Максу и высказать ему все, что я о нем думала, а через пять минут возникало желание сбежать с работы и уйти в этот чертов декрет раньше положенного срока!

И когда я в который раз убедила себя, что нужно просто отправиться домой, чтобы перестать нервничать, в кабинет безо всякого стука заглянул бывший муж собственной персоной.

– Я пришел извиниться, – глухо сказал он, войдя и встав напротив меня. Возвышался так, что мне казалось, будто все пространство кабинета занято только им. – Я не должен был тебе говорить таких вещей. Прости.

Я поджала губы, глядя на Макса и сдерживая ответ, рвущийся наружу.

– А я не должна была вмешиваться в то, что меня не касается, – все же пошла я на компромисс.

– Касается. Все, что касается меня, если ты этого захочешь, Ксю, может касаться и тебя.

Я внутренне задохнулась от того, как прозвучали его слова, но вовремя взяла себя в руки.

– Не могу сказать тебе того же. Но шла к тебе озвучить, что я не буду против твоего участия в жизни нашего ребенка, но сейчас мне нужен просто покой.

Фролов подался ко мне и оперся ладонями на стол. Его лицо оказалось близко к моему, и я инстинктивно отодвинулась.

– Кажется, именно об этом мы и говорили утром, – мягко сказал он.

– Тема была та же, а вот тон – другой.

Макс усмехнулся и распрямился.

– Хорошо, Ксю. Я тебя понял. И у тебя будет тот покой, которого ты совершенно заслуженно желаешь.