Беременна по договору
Шрифт:
– Да. От отчима, – с болью усмехаюсь я. – Я не помню, что так взбесило его, но под рукой была кружка с горячим чаем, который выплеснул на меня.
– Это правда? – на соседнем кресле повисает напряжение.
– Я не создана, чтобы врать, Павел Андреевич, – устремляю на него открытый честный взгляд. – У меня это слишком плохо получается. Почему вы не верите мне?
– Априори все поддаю сомнению. Вот такой я человек, приятно познакомиться, Алина.
Загорается зеленый, и машина
Я грустно усмехаюсь, переводя взгляд на стекло, через которое вид города-мечты дразнит своей недосягаемостью. Здесь я хотела полной грудью вдохнуть кислорода, который вечно перекрывали мне, именно здесь я мечтала распустить крылья, которые регулярно подрезали, жаждала учиться, потом работать… Но хлесткая пощечина судьбы развернула меня восвояси, отрезвляя пьяную от несбыточных грез голову.
– Отчим не разрешает мне учиться, – почему – то решаю поделиться я. – Считает это вредным и бесполезным делом.
Я выговорюсь и мне станет легче? Не думаю…
– Серьезно? Обычно бывает наоборот, – опирается на собственный опыт Павел.
– По мнению моего отчима, лучше нарожать кучу детишек мужу и работать на него. Для этого образования не требуется.
– Действительно не требуется, – нахмурившись, повторяет мужчина. – А куда хотела поступить?
Голова невольно дергается в удивлении – неожиданно слышать вопрос, который не должен волновать его ни коим образом. Не могу сдержать благоговейной улыбки, когда говорю о желанном, но нереальном событии.
– Я с начальной школы мечтала стать учителем, – теплые воспоминания из детства разливают чашку меда на страдальческую душу. – Так что, на филологический.
– О, ничего себе… Неожиданно, – искренне поддерживает разговор Павел.
– Да… Я очень люблю читать, – не без гордости заявляю я.
Сколько же я прочитала за всю жизнь! А перечитывала любимое? И там всегда хэппи энд, при котором я ревела белугой… Хоть у кого-то счастье целый воз и маленькая тележка. Как бы я хотела переместится попаданкой в книгу и прочувствовать иную жизнь, где реально хочется жить, а не умереть.
– А я засыпаю к третьей странице, – усмехается Павел. – Скучно же.
– Вы просто не нашли свою книгу.
– Ты думаешь я искал её? – смеется, потихоньку превращаясь в приятного собеседника. – Нет, Алина, это не про меня…
– Как же вы проводите свой досуг? – устраиваюсь в пол оборота к мужчине я. Неспешно разглядываю его сосредоточенное лицо. Он красив, когда обходится без маски властного и непробиваемого типа. – Есть ли что-то помимо работы?
– Досуг? По-мужски.
– Рыбалка? Охота?
– Нет. Скажем, обычно в компании какой-нибудь приятной дамы. Хорошо отдыхаю, не жалуюсь.
– А… Ясно, –
Обрываю петельку завязавшейся темы… Слишком интимной и личной, на мой взгляд. Поддержать её – не в моей физической и моральной компетенции.
Я замолкаю, и мужчина перекрывает неловкую паузу музыкой, регулируя громкость до фоновой и не раздражающей. Изредка включается голос навигатора, который подсказывает путь… Шестьдесят километров до конечной цели.
Это примерно один час до КОНЦА. Моего конца. Принятие постепенно заполняет внутреннее противоборство. Я устала убиваться. Эмоции и силы растрачены впустую, ничего не поменялось и не поменяется в моей жизни.
Я не пессимист, я реалист. Пора посмотреть правде в глаза – скоро я стану женой Арсена, как того и хотел отчим. Я не одна такая, многие живут не с теми и делают не то, просто у всех на то разные причины. Чем еще можно оправдать мой кошмар, чем успокоить мечущуюся душу, которая подобна слабой маленькой птичке, бьется о колючие железные прутья клетки?
За пару сотен метров до прибытия, я просыпаюсь от поверхностного сна, в который погрузилась благодаря монотонной укачивающей поездке.
– Скоро приедем, – уведомляет Павел, сворачивая с главной дороги.
– Знаю, – нервно бьется сердце в груди, когда вижу знакомые улицы и дома.
– Готова?
– Нет. Никогда не буду готова, – голос выдает волнение.
А в голове бьет набатом вопрос: как накажет меня отчим за то, что ослушалась его, сбежала и пропадала невесть где? Все мышцы непроизвольно напрягаются и к скапливающемуся волнению подкатывает страх.
Меня натурально вжимает в кресло, когда подъезжаем к дому, а из ворот, как наготове, выходит отчим. Его образ даже на расстояние для меня, как триггер для больного. Дыхание спирает, а в грудине больно – это сердце угрожает не выдержать и остановиться. Я боюсь этого человека, каждой своей клеточкой.
– Это он?
Я не могу ничего ответить. Отчим заметил меня и сейчас испепеляет взглядом. Столбенею как кролик попавший под убийственный гипноз удава. Я считываю его мысли – он готов придушить меня.
– Так, сиди в машине. Я сейчас, – решительно заявляет Паша, увидев воочию, как меня клинит.
Хлопок двери. Я вздрагиваю и выхожу из оцепенения. Пальцы по-прежнему во власти мандража.
Зачем Павел Андреевич к нему пошел? О чем они разговаривают?
В машине звукоизоляция стобалльная – ни черта не слышно. Я вижу их напряженные серьезные лица и считываю по губам слетающие слова – мне кажется, плохо дела… Отчим то и дело поглядывает на меня, отрываясь от собеседника. Меня перетряхивает каждый раз, как последний.