Беременна по ошибке
Шрифт:
— Давид, — пытаюсь его остановить, но он напористо идет дальше, заводит руки под мою майку и проводит ими по спине.
— Я знаю другой способ удовлетворения нас обеих, — шепчет мне на ухо. — Поверь мне, тебе понравится.
Я задыхаюсь от его слов и от желания, которое вдруг заполняет меня. Послеродового кровотечения у меня уже, слава богу, нет, поэтому мне ничего не остается, кроме как сдаться. Завожу руки за его спину и смыкаю их у него на шее, притягивая мужчину к себе ближе.
Он стаскивает с меня футболку, а я дрожащими руками
Давид понимает мое состояние и отступает, обнимает за плечи, чтобы успокоиться и после отходит, поднимая свою рубашку.
— Я поговорю с Глебом, Мил, мне кажется, он имеет к ее состоянию непосредственное отношение. Или же что-то знает. Мне самому не нравится все, что происходит. Мила и моя дочь тоже. Ты попробуешь с ней поговорить?
Киваю и натягиваю широкую желтую майку обратно.
— Попробую. Может быть однажды она созреет для серьезного разговора.
— Я думаю, у них с Глебом что-то…
Давид замолкает и не договаривает, хотя я и сама думала об этом. Я киваю, давая понять, что солидарна с ним. Правда, что делать в этом случае, я совершенно не знаю.
— Я поговорю с ним. Если это так, переведу его учиться за границу, — Давид пожимает плечами. — Скандалов в семье нам сейчас не нужно.
— Ты думаешь, это правильно? — со страхом спрашиваю, боясь испортить жизнь своей единственной дочери. — Вдруг они по-настоящему любят друг друга?
— Давай подумаем об этом потом, — предлагает Давид. — Я понятия не имею, что происходит, но уверен, что мы все решим. Ну какая любовь в восемнадцать и двадцать, Мил? — он усмехается. — Это сейчас им кажется, что у них все серьезно, а пройдет несколько лет и все изменится.
Я только киваю, потому что вспоминаю себя в восемнадцать. Я была взбалмошной и часто влюбчивой девчонкой, правда, не помню, чтобы когда-то расставание с парнем расстраивало меня больше, чем на несколько дней. Обычно мне было все равно, а Маришка. Вдруг она другая и ее чувство настоящее. И Глеб. Он ведь уже взрослый парень, разве нет?
— Мы не можем позволить им быть вместе, — решительно произносит Давид. — Они наиграются, а мы снова будем отмываться от скандала.
Я с ним согласна, но чувство, что я что-то делаю не так, все равно не покидает меня.
Глава 35
Набравшись смелости, все таки захожу к Маришке. Стучу в дверь и, не дождавшись разрешения, нажимаю ручку. Дверь поддается, и я попадаю в комнату. Маришка лежит на кровати, уткнувшись носом в подушку. Ее плечи подрагивают, а светлые волосы разметались по подушке, скрывая лицо. Не трудно
Медленно ступаю ближе и, усевшись рядом с ней, кладу руку дочери на плечо.
— Мариш…
Она дергается, будто испугалась, но после ее плечи поникают и раздаются всхлипы. Кажется, она начинает плакать сильнее.
— Мне так плохо, мам, — вдруг произносит она. — Так плохо.
Она поднимается, и я замечаю ее заплаканное лицо: в голубых глазах застоялись слезы, тушь размазана по щекам, а нос покраснел. Понимаю, что плачет она уже немало и хочу спросить, что случилось, но дочка не дает такой возможности. Она лишь приближается ко мне и обнимает меня за плечи, притягивая ближе.
Она дрожит в моих руках, а я крепко прижимаю ее к себе и стараюсь даже не дышать. Спрашивать сейчас, наверное, не стоит, но я все равно задаю вопрос:
— Расскажешь?
Она лишь всхлипывает и мотает головой, давая понять, что ничего рассказывать не хочет. Я пытаюсь понять ее отказ, но это дается мне сложно. Я хочу, чтобы моя дочь, как и прежде, делилась со мной всем. Ведь раньше было так. Почему же сейчас все изменилось?
— Я не знаю, что делать, — вдруг произносит Маришка. — Не знаю, мама…
— Расскажи мне, я постараюсь тебе помочь.
Дочка вздыхает и нехотя отрывается от меня, вытирает мокрые от слез щеки и произносит.
— Глеб. Я… мы с ним… мы встречались, пока вы не были вместе, — произносит она. — Потом думали, что все будет несерьезно и вы разведетесь, но вы вместе и… я не могу.
По ее лицу снова скатываются слезы, которые она не в силах сдержать.
— Он гуляет с другими девчонками, а мне невыносимо это видеть. Мне больно, понимаешь? Я сказала, что мы не можем быть вместе и он…
Притянув дочку к себе ближе, обнимаю ее за плечи. Вот что я могу сказать в этом случае, если чувствую себя виноватой и не могу сказать: “Не обращай внимания, дочка, встречайтесь”.
Несмотря на то, что я предполагала подобный исход событий, сейчас я не знаю даже, что говорить дочери. Она явно расстроенная и ждет от меня какой-либо поддержки, а я не могу ей ее дать, потому что понимаю — сейчас не самое лучшее время для их чувств. Раньше, не будь никакого скандала, я бы незамедлительно сказала, что в этом нет ничего страшного, они друг другу не родные и нет причин паниковать, но сейчас…
Я понимаю, что Давид прав: стоит только журналистам узнать о том, что наши дети состоят в отношениях, как на нас тут же нападут с новым скандалом. Я даже представляю заголовки этих статей, и мне становится дурно.
Именно потому, что ничего путного сказать не могу, просто обнимаю дочку и плачу вместе с ней. Мне тоже больно потому, что больно ей. Я знаю, как это неприятно, когда ты не можешь быть с любимым, когда сомневаешься, а в восемнадцать, когда тебе кажется, что кроме этого человека не существует больше никого, и вовсе становится плохо и тяжко.