Беременна по ошибке
Шрифт:
Делаю глубокий вдох, стучусь и заглядываю в кабинет.
— Я хотел узнать о состоянии Раисы Алексеевны, — говорю я.
Врач смотрит на меня с каким-то гнусным сожалением, словно уже и помочь ничем нельзя, и я второй раз за день хочу заставить человека встряхнуться и начать думать о ком-то кроме себя.
— Можно ей как-то помочь? — не выдерживаю я.
— Скажу сразу, что мы сделали всё, что было в наших силах… Если вы сможете перевести её в платный кардиологический центр…
— Оформляйте перевод!
— Вы не дослушали: содержание и лечение там не из дешёвых…
— Оформляйте перевод! — цежу я слова и гневным
Его предложение звучит слишком обречённо, будто мне предлагают стать Богом и решить, будет мама жить или нет. В эту секунду вдруг становится чертовски обидно за человечество, ведь у меня есть шанс хотя бы попытаться помочь близкому человеку, а у кого-то его может просто не оказаться.
Глава 29. Эмма
— Тебе следует поехать домой и отдохнуть как следует. Успокойся немного. Ты точно никак не сможешь повлиять на ситуацию, — говорит Артур, приблизившись ко мне.
— Нет, даже не проси… Я не могу уехать сейчас, — отрицательно мотаю головой.
Сейчас я ощущаю между нами особенную сплочённость: мы с Артуром не босс и подчинённая, не любовники, которых захлестнула страсть, нет… Мы два одиночества, объединённых общей бедой.
— Эмма, маму сейчас переведут в платный медицинский центр… Ну зачем тебе мотаться за нами? Ты должна подумать о нашем ребёнке!
Мы держимся в стороне от всех, но Артур говорит достаточно громко для того, чтобы кто-то мог услышать, например, моя мама, которая навострилась и наблюдает за нами, стараясь делать это незаметно. Я прекрасно понимаю её: готовится вступиться за дочь в случае чего, но сейчас не лучшее время, чтобы думать или обсуждать наши с ним отношения.
— Так значит маму? — переспрашиваю я.
— Да… Это долгая история, и я обязательно расскажу её тебе, но не сейчас.
Артур косится на Вадима. Между этими двумя натягивается такая ярость, что мне кажется словно вот-вот кто-то из них не выдержит и сорвётся. Скорее всего, снова Вадим. Если бы отец не остановил его… Мне страшно подумать, до чего могла довести драка. Сглатываю тугой ком. Если я уеду, как и предлагает Артур, то точно не смогу найти себе места. Буду волноваться о том, что они тут (или там) сделают друг с другом.
— Пожалуйста, не прогоняй меня! Позволь находиться рядом… — прошу я, но тут же понимаю, как прозвучали эти слова, и поправляюсь: — Хотя бы пока что-то не стало ясно! Я волнуюсь за Раису Алексеевну! Всё-таки она мне не чужой человек.
Хочу сказать ещё, что знаю её куда лучше, чем сам Артур, но вовремя прикусываю язык, потому что такое высказывание может обидеть его.
Артур поджимает губы, делает шаг ко мне и снова обнимает. Я не думаю, как это выглядит со стороны, просто растворяюсь в объятиях, в которых мне становится легче… Невзгоды будто бы отступают на второй план. Сейчас мне неважно, что у Артура есть невеста, которая не примчалась поддержать его… Главное, чтобы Раисе Алексеевне стало легче. А дальше… Дальше всё вернётся на круги своя.
Родители уезжают, потому что отец Артура даёт им обещание, что непременно проследит за моим благополучным возвращением и, если потребуется, лично привезёт. Я немного неловко чувствую себя, но всё равно не соглашаюсь ехать домой, хоть мама пытается уговорить, а отец пробует настоять.
Раису Алексеевну перевозят на реанимационной
Кардиологический центр находится совсем недалеко от областной больницы. Мы приезжаем в одно время с машиной скорой помощи, и я замечаю краем глаза Раису Алексеевну, к которой подключена куча всяких трубочек. Каталку быстро завозят внутрь. Сердце сжимается и с силой ударяется о рёбра. Я начинаю мысленно молиться, чтобы с ней всё было хорошо. Если Бог есть, то он обязательно услышит наши мольбы и поможет ей.
Нас всех отправляют в комнату ожидания, где стоит несколько кожаных диванчиков светло-молочного цвета, в тон светло-бежевой плитке, которой отделаны стены и пол. Вадим садится в стороне от всех около окна. После приезда Артура он и на меня стал коситься с укором. Впрочем, я не осуждала его. Он волен поступать так, как считает нужным.
— Если с матерью что-то случится, я убью тебя и не посмотрю на то, что брат, — цедит сквозь зубы Вадим, угрожающе глядя на Артура.
У меня снова сжимается всё внутри от этих угроз. Наши взгляды с Артуром пересекаются. Он пытается улыбнуться уголками губ, и я ценю этот жест. Несмотря на то что его разрывает от горечи и неопределённости, он пытается успокоить меня… Заботится обо мне… Даёт понять, что слова Вадима ничего не значат, что он не навредит никому, но мне всё равно боязно.
— Вадим… Я ведь правильно называю твоё имя? — говорит Натан Аристархович.
Если поначалу он показался мне грозным мужчиной, то теперь стал располагать к себе всё больше. За хмурой внешностью скрывался добродушный заботливый человек.
— В этой ситуации нет виноватых. По крайней мере, не тут. Стоит взять себя в руки и просто ждать, — говорит он Вадиму.
— Ждать? Чего ждать? Когда придут и скажут, что ничего сделать не смогли? — кричит Вадим.
Дверь в комнату открывается. Доктор входит и глядит на нас.
— Состояние стабилизировалось, — говорит он, и я слышу, с каким облегчением все выдыхают. — Уж не знаю, почему вам не смогли помочь в областной… Сердечный приступ был, но не инфаркт. Из реанимации в палату пациентку переведём завтра. Сегодня пустить к ней никого не сможем. Пусть отдохнёт и успокоится. Вам всем тоже следует перевести дух. Надо бы обратиться к заведующему областной больницы… Как им наше руководство стало процент за перевод платных больных платить, так посылают сюда всех, словно сами там не врачи, а чёрт знает что… А у нас места, между прочим, не резиновые.
Вадим выдыхает, принимается кивать, встаёт на ноги и выходит, а я спешу следом за ним. Все эти разборки с желанием кого-то заработать побольше, рискуя чужими жизнями, только сильнее заставляют меня нервничать, а мне нельзя.
— Постой! — останавливаю его голосом. — Всё обошлось! Она придёт в себя! Вадим, тебе следует поговорить с Артуром, вы ведь братья.
Не знаю, зачем я, вообще, во всё это лезу. Если бы не я, то ничего бы и не произошло. Я никогда не смогла бы простить себе ту ошибку, случись что-то с Раисой Алексеевной… Если бы я не обозналась…