Беременна по приказу дракона
Шрифт:
– Ланкеш, - позвала я. Голос был хриплый после долгого молчания. – Послушай, пожалуйста.
Ланкеш молчал. Напрягся, даже сжался как будто… словно мощная живая пружина, готовая разжаться в любой момент. Но он не прогонял меня, поэтому я продолжила говорить.
– Когда ребёнок родится, я спрячу её у эйлеоров, в Небесном Мире, в Скайлока... И пойду с тобой. В ваше Святилище, к вашей Первой Нагини, требовать Справедливого Суда Праматери. Пожалуйста, позволь мне сделать это. Позволь пойти с тобой.
Молчание Ланкеша было таким долгим, что я уже не ждала
Когда он заговорил, я вздрогнула.
– Ты не можешь требовать у Праматери… глупая… лирэль.
– Да, я глупая! – обрадованная до одури тем, что Ланкеш заговорил, я забормотала быстрее. – Я очень глупая, ты совершенно прав… Вся моя жизнь прошла в Башне Безмолвия, рядом не было никого, кто научил бы меня мудрости. Но ты… Ты дал мне то, о чём я не смела и мечтать. И я могу поклясться перед богами, что даже эта моя жизнь была счастливой, благодаря тебе. Я дышу только для тебя, помнишь? Каждый мой вдох, каждый выдох… биение сердца – Твоя Слава. Не только наги умеют держать Слово. Клятва многоликой, даже лишённой силы, как я, нерушима. Ты – моё дыхание, Ланкеш.
8.2
– Глупая… лирэль, - глухо повторил он.
Наг развернулся резко, стремительно – так быстро, что я не успела отследить его движения. В следующую минуту я оказалась опрокинутой на землю, уткнутой лицом в пыль, с бесстыдно задранной рубахой. С рычанием, мало напоминающем человеческое, Ланкеш рванул завязки шальвар.
Он овладел мной быстро и грубо, наспех, совершенно не заботясь обо мне. Я лишь повернула голову, чтобы получить возможность дышать и не смела пошевелиться, даже когда он откатился в сторону и, поднявшись, ушёл к костру.
С тех пор Ланкеш заговорил со мной снова. Говорил он мало и сухо, и только по делу. Но я видела, что страшные чёрные путы, оплетающие его тело стальными обручами, разрываются одна за другой.
В наш зыбкий, чудом воцарившийся мир, вернулась близость. Ночью, днём… Ланкеш брал меня не спрашивая, не предупреждая. Просто валил на землю и набрасывался с ненасытностью дикого зверя. Наверное, другая на моём месте решила бы, что наг мстит мне за пережитое, в конце концов, разве та, кто разрушила всю его жизнь достойна большего?
Но я, как это ни странно звучит, была особенно счастлива в эти моменты.
Сен-Лур всегда воздействовал на моё тело и сознание своей волей, вынуждая сгорать заживо от страсти и разрывающего изнутри желания. В том, что было между мной и драконом, не было и намёка на близость, лишь изощрённое, мучительное унижение. Отняв мою силу, дракон не остановился на этом: ему нужны были мои эмоции, нужна была эта отравляющая мою душу ненависть, направленная на самое себя, на собственную слабость и бессилие… Ненависть, подтачивающая меня день изо дня…
Что касается Ланкеша, в моменты близости я как никогда ощущала, что нужна ему. Нужна так, что представить сложно. Что я – всё, что у него есть. Буквально. То, что позволило не повредиться рассудком, когда Сен-Лур
И душа его оттаивала… Понемногу, крохотными шагами, она оживала. Воскрешая в его сердце нежность. В тот момент, когда он поцеловал меня впервые после произошедшего, я расплакалась. И плакала долго и с облегчением, пытаясь объяснить перепуганному нагу, что плачу от счастья.
Глава 9
Дни наших странствий складывались в недели, недели – в месяцы.
Четыре клана наотрез отказались дать нам убежище, несмотря на мой округлившийся живот. Все знали, во что Сен-Лур превратил Золотые Пески. Из обрывочных слухов и разговоров в придорожных трактирах, которые мы посещали под личинами, узнали, что клан Чёрного Аспида объявил себя сильнейшим и бросил вызов любому, кто готов оспорить его право на власть.
Теперь план Сен-Лура стал понятен в полной мере. Найдя и истребив последних моих сестёр, он нанёс непоправимый урон другим драконьим кланам, ослабил всех, кто был способен противостоять ему в открытом бою. Поэтому никто из драконов не решился ответить на вызов: все они предпочли беречь силы для решающей битвы или удобного случая.
Сенат – люди и двуликие – разбежался. Наги покинули его ещё раньше: весть о постигшем Золотые Пески заставила полулюдей-полузмей озаботиться безопасностью своих семей, строительством аванпостов, подготовкой к войне…
Весь мир замер в ожидании чего-то страшного и неотвратимого.
Немудрено, что люди боялись давать убежище той, из-за которой началась война.
Сен-Лур неистовствовал.
Глумился, куражился, менял тактики...
Терзал меня во снах: то приказывая убить Ланкеша, то явиться к нему самой и искупить свою вину.
Он прорывался к нам сквозь Мрак полчищами монстров тьмы, которые атаковали охранный круг, что творил вокруг нас Ланкеш. Исчезали чудовища лишь с рассветом. Зачастую после того, как уничтожали всё живое на многие мили вокруг…
Сен-Лур внушал свою волю целым деревням на нашем пути, вынуждая сельчан выходить на нас с вилами и топорами, устраивать засады и ставить ловушки, как на диких зверей.
Однажды Сен-Лур даже поклялся, что оставит Ланкешу жизнь, в том случае, если я вернусь. Его жизнь в обмен на мою. И, если бы я не знала дракона слишком хорошо, я бы даже поверила ему…
Придя в полное неистовство от моего отказа Сен-Лур выжег дочерна несколько поселений, мимо которых протекал наш путь. После этого мы не приближались к городам и деревням, добывая еду и воду самостоятельно.
Ярость дракона объяснялась его неспособностью добраться до нас: каждый раз при его приближении, мы уходили в Мрачный мир, где Ланкеш не мог соревноваться с драконом в силе, но однозначно превосходил того в скорости и быстроте реакции.
Если бы не обуза с подпирающим нос пузом в моём лице, я не дала бы за жизнь дракона и ломаного гроша: конечно, если бы поединок происходил в Чёрных Землях. Но Сен-Лур был хитёр и коварен, и всегда стремился нанести удар по мне. И моя защита, как правило, дорого обходилась Ланкешу…