Беременная невеста короля Братвы
Шрифт:
— О черт! — Я кричу, мои глаза закатываются.
— Скажи мое имя, мышонок. — Пальцы Доминика смыкаются на моем горле, когда он продолжает трахать меня, когда он продолжает владеть моей киской.
— Доминик! — Я послушно кричу его имя, не в силах думать ни о чем другом, его член продолжает ударять по этому месту, и я не могу контролировать себя, когда мой язык высовывается изо рта. — О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Он наклоняется и захватывает мои рыдающие губы своим ртом. Мы страстно целуемся, и он входил и выходил из меня, увеличивая темп, толкаясь все сильнее
Когда он прижимает ладонь к нижней части моего живота, где я могу чувствовать контур его члена напротив своего живота, я теряю самообладание.
— Доминик! — Я кричу ему в рот, и он стонет, его бедра прижимаются к моим с настойчивостью, которая говорит о его собственном приближении к кульминации.
Когда мы кончаем, мы вместе переходим грань, и, кажется, это длится вечно. Я чувствую, как его член пульсирует внутри меня, прежде чем он отпускает меня. Я открываю глаза и обнаруживаю, что он смотрит прямо на меня, его темно-зеленые глаза впитывают меня, как будто он запечатлевает в памяти каждый дюйм моего тела.
Доминик утыкается головой мне в шею и несколько раз целует меня туда, его губы были мягкими и нежными на моей шее и плечах. Его рука скользит из-за моей спины и проводит по моей правой груди. Я закрываю глаза и вздыхаю, мои руки обнимают его, прижимая к себе, нуждаясь в том, чтобы он был ближе.
Это была всего лишь связь на одну ночь. Я знаю это, но я также хочу подержать его в объятиях некоторое время, по крайней мере, пока не пройдет эйфория.
Он медленно скатывается с меня и ложится рядом со мной. Никто из нас не произносит ни слова, он просто медленно проводит рукой вверх и вниз по моему бедру, слегка касаясь завитков у меня между ног. Мои соски встают, тугие и эрегированные, готовые к тому, что он будет ласкать их своими большими руками, но он оставил их в покое.
Нет. Я хочу большего. С этой целью я обнимаю его за плечи и подтягиваюсь, чтобы оседлать его, мое сердце бьется где-то в горле.
Он смотрит мне в глаза с вопросительной ухмылкой и шепчет — В чем дело, мышонок? — Его тон веселый. — Ты сейчас похожа на оленя, попавшего в свет чертовых фар. Мой член снова становится твердым.
Я тяжело сглатываю, мое горло сжалось, когда я чувствую, как толстый гребень его члена прижимается к моей киске. Я хнычу.
— Ты этого хочешь? — Теперь его тон понижается, став расплавленной лавой. — Ты хочешь оседлать меня? Ты определенно ведешь себя не как девственница, Майя.
От последней фразы у меня кружится голова, и я тихо рассмеялась, несмотря на мои ужасные нервы.
— Что смешного? — спросил он.
Я озорно улыбаюсь. — Я больше не девственница, Доминик.
Этого достаточно, чтобы его взгляд снова темнеет, и его пальцы впиваются в плоть моих бедер, его член уже твердеет подо мной.
— Нет. Ты моя. — Он произносит эти слова с ревностью, от которой у меня по коже бегут мурашки, но он целует меня прежде, чем я успеваю ответить.
Это не имеет значение, нам не нужны слова.
Глава 4 — Доминик
Я сижу в тускло освещенной комнате, клубы
Я вижу Наташу, но представляю себе другую, женщину из предыдущей ночи — Майю. Она ушла слишком рано, я даже не успел узнать ее номер. Я был уверен, что она выпила столько же, сколько и я, поэтому не могу понять, почему она так быстро сбежала.
Она была первой женщиной, от которой я был в таком восторге, казалось, каждый стон затягивал меня все глубже, пока я не потерялся в ней. Я никогда не забываю надевать презерватив, но с этой женщиной я был настолько очарован, что эта мысль даже не пришла мне в голову.
Если бы это была любая другая женщина, я бы волновался, настолько сильно, что проверился бы. Однако по какой-то причине страх перед какими-либо медицинскими последствиями явно отсутствует. Только одно меня раздражает, то, что она ушла таким образом, как будто я был какой-то постыдной тайной, которую она не хотела раскрывать утром.
Как будто я был не более чем инструментом, который ей был нужен, чтобы потерять девственность.
— Я больше не девственница, Доминик.
Нет, она определенно ни хрена не была девственицей. Я не шутил, когда сказал прошлой ночью, что она моя. Я был первым мужчиной, который у нее был, и я останусь единственным мужчиной… это означает, что я не собираюсь позволить ей сбежать от меня. В ней была смесь греха и неопытности, невинности, перед которой я нахожу ее неотразимой, в отличие от талантливых, но пресыщенных женщин, которые обычно окружают меня.
Такие женщины были идеальными образцами соблазнения, они точно знали, как обхватить себя за талию, извиваясь так, что заставляют приходить к ним с мольбами. При мысли об этом мне захотелось что-нибудь сломать, их тела были ловушками, тюрьмой, порабощающей ничего не подозревающих мужчин своей воле. Я привык к таким девушкам, женщинам, которые доставляли удовольствие тебе, и себе в процессе.
Затем была Майя. Она была как жертва, распростертая на алтаре передо мной, перед которой я не смог устоять. Каждое мое движение было вызвано желанием поглотить ее.
Владеть ею.
Наташа улыбнулась, и я проследил за ее взглядом на выпуклость у себя на брюках, вероятно, думает, что это она вызвала мое возбуждение. Внезапно мне захотелось рассказать ей, довериться кому-нибудь. Однако мои мысли были личными, и только моими.
Наташа двигается ко мне, покачивая бедрами в манере, которая когда-то очаровывала меня. Она опускается передо мной на колени, не сводя с моего лица своего соблазнительного взгляда, то, что, как она знала, обычно удерживало мужчин в ее плену. Только я больше не был загипнотизирован ею, сирена другого сорта держала меня в своих объятиях. Но поскольку Наташе не терпелось приступить, мне пришлось позволить ей ослабить мою эрекцию, даже когда я фантазировал о своей Майе.