Беременность на сдачу
Шрифт:
Маневр ему удается, но я пытаюсь вырваться. Дергаюсь, но меня не отпускает сильная мужская рука. Матвей удерживает меня, и я прекращаю дергаться, обмякая в его руках. Я устаю. Устаю бороться, да и все, что сейчас происходит кажется мне правильным. Я вздрагиваю, когда слышу звон разбивающегося стакана, а после чувствую, как вторая рука мужчины ложится на мой живот, притягивая ближе.
Глава 34
Дыши, Вероника, дыши!
Я приказываю себе, но все равно задерживаю дыхание, когда чувствую, как Матвей убирает
Один. Два. Три.
Я сбиваюсь при подсчете поцелуев и чувствую как кожа покрывается мурашками от его нежных, обжигающе-приятных касаний. Его ладонь обхватывает и легонько сжимает грудь, распространяя по телу приятное покалывание. Я прерывисто дышу и жду, когда все закончится. В том, что это так и будет, не сомневаюсь. Он попросту не может со мной переспать. У нас контракт. Чертово соглашение, о котором приходится помнить, чтобы не отключиться окончательно.
— Твоя близость меня сбивает, Ника, — тихо говорит он, — как будто я под наркотиками и это нихуя не виски.
От его слов по телу тут же распространяется волна возбуждения. Если бы меня спросили о том, что меня возбуждает больше всего, я бы не задумываясь ответила “пошлые слова изо рта Мэта”.
Это дико, но этот мужчина умеет завести меня с одной фразы, сказав ее так, что хочется забыть обо всем, что произошло между нами и просто прожить эти мгновения. Дышать одним воздухом, чувствовать дыхание друг друга, срывать одежду и отдаваться без оглядки.
Хочется чтобы все было по-настоящему. Не игра на публику, а то, что доступно только нам двоим. Ведь то, что сейчас между нами, оно по-настоящему? Ведь нет ни журналистов, ни приглашенных, мы одни в этой комнате и нас никто не видит. Значит ли это, что мы реальны?
Я хочу в это верить.
И верю, когда Матвей не останавливается, не отталкивает меня от себя, а медленно расстегивает платье сзади. Я вздрагиваю, когда его горячие ладони ложатся на мое разгоряченное тело и легонько отодвигают ткань платья. Я все так же сижу у него на руках и отчетливо чувствую сильную эрекцию, упирающуюся мне в ягодицы.
Он. Хочет. Меня.
Это осознание набатом бьет по голове и заставляет до боли прикусить губу. Я не хочу стонать, не хочу вздрагивать, потому что боюсь его спугнуть. Боюсь, что он решит, что все неправильно и бросит меня, когда я так в нем нуждаюсь.
— Ты прекрасна, — его голос звучит так, будто ему тоже трудно говорить.
Я слышу его жесткое дыхание, которое обжигает мои плечи, чувствую, как он заводит руки вперед и хватает меня за грудь, легонько сжимая. Тугие соски тут же отзываются болью и удовольствием. Мужчина пропускает их между пальцами, слегка оттягивает, все же вырывая стон удовольствия, который я тут же подавляю.
— Хочу слышать тебя, Ника.
— Матвей, — тихо отзываюсь я.
— Нет, Мэт. Называй меня Мэтом, Ника.
Я слабо киваю и хватаю ртом воздух, пытаясь совладать с чувствами, но ничего не получается. Мое тело начинает дрожать, грудь вздымается часто-часто от дыхания, а в голове блуждают мысли о том,
Через мгновение я оказываюсь опрокинута на спину. Мое платье спущено до талии и взору мужчины открыта пышная оголенная грудь. На Матвее светлая футболка и спортивные брюки, под которыми отчетливо видна эрекция. Мне некогда строить недотрогу-девственницу, поэтому вместо того, чтобы отвести взгляд, буквально пожираю его глазами.
Мэт выпрямляется на кровати и одним движением стаскивает с себя футболку, представляя моему взору идеальный торс с выпирающей буквой V, скрывающейся за резинкой штанов. Я хочу что-то сказать, но все слова застревают в горле и я мычу что-то нечленораздельное, а еще смелею, протягиваю руку и касаюсь его торса. У него настолько горячая кожа, что я хочу одернуть руку, но вместо этого касаюсь его идеальных мышц, перебираю пальцами каждый изгиб и облизываю губы, издавая протяжный стон.
Его массивная фигура нависает надо мной и я чувствую, как широкая шероховатая ладонь ложится на мой живот и описывает круги. Подбирается к груди и сжимает упругое полушарие, дразнит сосок и растирает его между пальцами. Я все еще помню каким Мэт был в клубе и понимаю, что сейчас он такой же: нежный, страстный, с затуманенными от возбуждения зрачками и диким желанием.
Мэт помогает мне освободиться от платья, после чего отбрасывает его в сторону и возвращает взгляд ко мне. Проходит им по ногам в белых чулках, останавливается на подвязках и кружевных трусиках.
— Разведи ноги, — командует он, и я тут же подчиняюсь, делая то, что он просит.
Мэт касается влажной ткани трусиков и оттягивает их в сторону, заставляя закусывать губу от предвкушения. Он водит пальцем по краю, обводит контуры влажной плоти, заставляя постанывать и дрожать, едва он оказывается в опасной близости к набухшему клитору, но все еще не касается чувствительного бугорка.
— Хочешь, чтобы я коснулся тебя, Ника?
— Да.
Я толкаю бедра ему навстречу и выдаю стон, больше похожий на писк, но Мэт принимает его по-своему и касается разгоряченной плоти. Проводит пальцами по влажным складкам и останавливается на клиторе, мягко обводя его пальцами и задевая так, что каждый раз мое тело подрагивает как от удара током.
Его прикосновения заставляют меня часто-часто дышать и мотать головой по постели. Я едва понимаю, что происходит, когда чувствую, как внизу все скручивается от приятного томления. Меня бросает в жар, который тут же разгоняется по всему телу. Я стону, сжимаю в руках постель и, к своему стыду понимаю, что умоляю его не останавливаться.
— Мэт, прошу, — единственное, что могу выдать я.
Он чувствует меня, проводит пальцами по влажным лепесткам плоти, распределяя влагу, после чего толкается в меня пальцами и просит:
— Открой рот, Вероника.
Я послушно размыкаю губы и чувствую, как он обхватывает мой подбородок второй рукой, касается моих губ большим пальцем и толкает его в рот, надавливая на язык.
— Соси, Ника.
Наверное, я слишком возбуждена, слишком долго была без удовольствия, иначе как объяснить то, что я послушно смыкаю губы и обвожу его палец языком.