Беременность напрокат
Шрифт:
Юджин вскочил на ноги и помчался.
— О нет! Юджин, не-е-ет! — простонала я, закрыв лицо руками.
Зачем он решил сыграть благородного рыцаря перед этой расчетливой гадиной?!
Или не играл? Ох, разумеется, он не играл!
От всей души он вступился за девушку, которую, как ему показалось, бьют. И какой… слепой! Сам же только что расписывал Виктору, какая она брехливая, эта бывшая. Но тут же понесся на ее защиту.
Честно? Я рукоприкладства не оправдываю, но не стала бы осуждать,
В ответ завелся Витек, и тут снова отыграла Вика, изобразив жертву, которую может поколачивать или уже вовсю поколачивает муж.
А Юджин…
Юджин, он хороший. Даже слишком!
Бросился на защиту… Виктор отлетел в сторону.
Виктория, дрожа, пыталась подняться и рыдала. Честно говоря, выглядела она жалко. Ничего не осталось от лоска под потоками соуса, масла для салата и жирных пятен от рыбы. Наверное, именно на это и был расчет.
Трудно ненавидеть человека, к которому испытываешь чувство жалости…
Там, где нет места ненависти, может появиться что-то другое.
Юджин помогал подняться Виктории, она слабо отбивалась от его рук, рыдая.
— Хватит! Не трогай меня… Твои прикосновения делают мне больно… Ты разрываешь мое сердце на клочки…
— Собирайся, Вика. Мы едем в больницу. Проверить кое-что хочу. Не похож пижон на того, кто врет, — проговорил Виктор, поднимаясь охая и ахая. — Оооо, мой копчик…
Кажется, он им здорово ударился о ступени лестницы.
Какой ужасный вечер…
Виктория продолжала ломать комедию, пытаясь оттереть масляные пятна с атласного платья. Поняв, что оттереть не удастся, она просто принялась срывать платье с себя.
Вынуждена признать, она умела в драму и приковала к себе внимание всех...
Глава 40
Глава 40
Оля
— Ты обвинил меня во всех смертных грехах! Испортил репутацию в глазах мужа… Зачем? Я оставила прошлое в прошлом! — стенала Виктория, избавляясь от платья. — Едва залатала душевные раны, а ты…
Виктор охал, едва переставляя ноги, в направлении выхода. Юджин стоял сжимая и разжимая кулаки.
— Раны? — разозлился Юджин. — Какие раны, Вик? — встряхнул ее хорошенько. — Какие?!
— Я. ПОТЕРЯЛА. РЕБЕНКА! На большом сроке! Ты и представить себе не можешь, каково это… Спроси… Спроси у своей актрисы дешевой, если бы она сейчас малыша скинула… А?! Спроси! Я ребенка потеряла, а ты… Ты не поговорил со мной ни разу. Ты даже со мной… не поговорил! — прокричала она так, что изо рта вылетела слюна и повисла на подбородке.
Вика принялась вытирать дрожащий рот от слюны, растирая вместе с этим и алую помаду.
— Считаешь, что
С этими словами она сорвала с себя платье и осталась в одном белье, потом побрела к выходу.
Виктория ревела в голос…
— Юджин, — позвалаа я, но он…
Он даже не услышал!
Судя по его потрясенному виду и взгляду, ушедшему в себя, он переваривал услышанное, разбирался в нем, варился, как в кипятке.
Что и требовалось доказать, события с Викой не остались в прошлом.
Этот цирк мне надоел. Я позвала его громче:
— Эй, Юджин, чего же ты ждешь? Сейчас выбежит голая на улицу и отморозит себе свою горячую и глубокую…
— Леля… — едва слышно пророкотал Юджин.
— Душу! Душу, разумеется! А ты о чем подумал? — рассмеялась я и выбежала из столовой, на бегу схватила верхнюю одежду.
Нет, ни за что…
Слезы бежали по щекам.
Ни за что ему не скажу о ребенке!
Пусть и дальше страдает по юбке этой суки, гадины…
— Лелька, постой… Ты все не так поняла. Ты нужна мне. Я лишь хочу расставить все точки над i!
— Можете не изображать страсть, итак ясно, для чего был весь этот фарс, — бросила нам в спину победный клекот Виктория.
И ведь была же права, гадина! Знала Юджина, как облупленного, знала, как сделать ему больнее, как зацепить по—настоящему, не то, что я.
Топот ног все ближе, я поспешила.
Слабый вскрик, возня, шорохи какие-то.
— Вставай, Вик, это не смешно. Вставай, кому говорят! — сердитый голос Юджина.
Я обернулась — Виктория лежала на полу без сознания.
— Вик, у тебя кровь… — ошарашенно произнес Юджин.
Аааа, плевать!
Тьфу… Тьфу, спасай свою гадину!
— Я забираю свои вещи и уезжаю сейчас же… — произнесла сквозь слезы, находясь уже на улице.
Виктор лежал у ступенек дома. Я пронеслась мимо него, но потом остановилась и вернулась.
Лицо Виктора было бледным, челюсти крепко сжаты. Сейчас мужчина выглядел даже старше своих лет, поэтому у меня изо рта вырвалось:
— Дядь Вить, вы чего разлеглись? В шоке, что жена гадиной оказалась? Да вот такая она… Но вам на холодном лежать нельзя, простудитесь!
— Оль, скорую вызови. Я поскользнулся и упал. Гребаное смещение снова дало о себе знать. Такая боль, я даже пошевелиться не мог, а потом… — едва разборчиво высказался он. — Все отнялось. Все…