Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги
Шрифт:
Новые русские чиновники в точности повторяли повадки полуголых туземцев, радостно обменивавших золотые самородки на грошовые яркие бусы. «При Ельцине чиновники участвовали за взятки, допускали к переделу, не понимая истинной стоимости, – признает теперь и сам Березовский. – За взятку в 10 тысяч долларов они распределяли миллионы».
И было бы странно, если б, видя это, наш герой остался застенчиво стоять в стороне…
В декабре 1992-го Березовский уже чуть было не поймал «птицу удачи» за радужный хвост: она – самое обидное! – выпорхнула из рук буквально в последнюю секунду.
Когда Ельцин решился-таки сменить премьер-министра – чудо-рыночник
Все кандидаты в премьеры должны были пройти через сито Верховного Совета; окончательное решение Ельцин хотел принять после рейтингового голосования депутатов. Так вот, когда на трибуну взошел Каданников, вместо того чтобы накинуться на Гайдара и тем притянуть симпатии зала, он, совсем напротив, стал его нахваливать, уверяя, что у себя на заводе проводит такую же точно линию. И вообще, сказал под конец Каданников, он лично убежден, что «председателем правительства должен быть Егор Тимурович Гайдар, и должен продолжать свою линию». Неудивительно, что к финишу директор «АвтоВАЗа» пришел последним; он продул даже Гайдару – пусть всего один голос, но продул.
Если бы премьер-министром стал тогда не Черномырдин, а Каданников, звезда Березовского взошла мгновенно; уж он бы такой изумительной возможности точно не упустил; премьер-компаньон – даже дух захватывает от открывающихся перспектив.
Неудачу эту Борис Абрамович долго не мог пережить. «Я же за этого дурака столько денег отдал», – плакался он тем же вечером каданниковскому заму Александру Зибареву. Вертикальный взлет откладывался на неопределенное время…
Его поиски властного покровителя объяснились и еще одним жизненно важным обстоятельством: Борис Абрамович срочно нуждался в надежной защите, «крыше».
Надо сказать, что автомобильный бизнес изначально считался одним из самых криминализированных в стране. Все столичные авторынки контролировались, например, преступными чеченскими группировками. В Тольятти ситуация была не лучше: ни одна машина не могла выехать за ворота автозавода, если местные бандиты не получат свой процент от продажи.
Тольятти начала 1990-х был худшим римейком Чикаго 1930-х годов. В городе насчитывались десятки банд, каждая из которой беспрерывно воевала с конкурентами. Ежедневно здесь убивали в среднем по три человека.
Когда уже в нынешние времена милиция разгромила наконец самую крупную тольяттинскую группировку – так называемых «волговских» – только официально бандитам удалось вменить 17 заказных убийств. (Показательная деталь: уже после вынесения приговора главный свидетель обвинения, бывший член группировки Сергей Матвеев был расстрелян прямо на пороге собственного дома.)
До поры до времени Березовскому и его «ЛогоВАЗу» как-то удавалось уходить от прямых столкновений с бандитами. Но аккурат в 1993 году его империя стала получать удар за ударом.
В течение одного только месяца автостоянки «ЛогоВАЗа» трижды подверглись нападениям; их забрасывали гранатами и даже расстреливали из гранатомета.
В 1994-м бандиты от угроз перешли к действиям. Весной неизвестные «доброжелатели» прикрепили к входной двери квартиры
Тут уж у любого, даже у самого крепкого человека нервы могут не сдюжить. Березовский вынужден был обратиться за защитой в милицию. Но 7 июня, в тот самый момент, когда он выехал из своего особняка на очередную встречу в московский РУОП, прогремел страшной силы взрыв: на воздух взлетел припаркованный прямо у въезда в его офис автомобиль марки «Опель», начиненный полутора килограммами тротила.
Водитель магната погиб на месте, его охранника и восемь случайных прохожих здорово посекло осколками. Сам Березовский остался жив только чудом, отделавшись массой ранений, а также ожогами рук, лица и шеи.
Ему пришлось долгое время лечиться в Швейцарии, шокируя окружающих своим внешним видом: дабы скрыть ожоги и шрамы, он вынужден был теперь постоянно носить белые перчатки, темные очки и отрастить огромную бороду: ни дать ни взять – кот Базилио.
«Для нас было несомненно, – констатирует руководитель ЧОП „Атолл“, карманного разведбюро Березовского, Сергей Соколов, – что взрыв дело рук „солнцевских“. Конкретно за этим стоял Сергей Тимофеев, он же Сильвестр. Они с Березовским не поделили магазин „Орбита“ на Смоленке. Причем у Бори хватило ума отправиться с блатными на разборки. Разговаривать с ними он не умел, обматерил всех и уехал. Для бандитов – это страшное оскорбление…»
Уголовная среда была единственной сферой, на которую не распространялись волшебные чары Бориса Абрамовича; он мог найти общий язык с кем угодно, только почему-то не с бандитами, хоть и очень любил при случае прихвастнуть своими обширными авторитетными связями. (Тяга советской интеллигенции к таинственному миру уголовной романтики общеизвестна; «интеллигенция поет блатные песни», – это еще Евтушенко полвека назад сочинил.)
К общению с криминалом Березовского старались не допускать; эту щекотливую миссию обычно принимал на себя Бадри Патаркацишвили, имевший давние контакты с ворами – преимущественно грузинскими; в противном случае дело могло кончиться весьма плачевно.
Очевидцы рассказывали мне даже такой полуанекдотичный случай: году в 1998-м Березовский прилетел в Красноярск мирить губернатора Лебедя с небезызвестным Анатолием Быковым. И вот на первой же встрече, едва зайдя в комнату, Борис Абрамович прямо в лоб заявил Быкову (цитирую – прошу прощения – дословно): «Толик, ты – пидорас».
В комнате воцарилась нехорошая тишина, у Бадри от страха аж обвисли усы.
Быков-Бык не мигая впился глазами в Березовского. Его подручные, депутаты Заксобрания Блинов (он же Блин) и Косарев (он же Ляпа), отшвырнули в сторону салфетки.
Вечер явно переставал быть томным, но Березовский – буквально в последнюю секунду – успел-таки вывернуться.
«И я тоже – пидорас, – торопливо добавил он. – Потому что мы оба никак не можем договориться».
Ляпа, Блин и Толик-Бык с облегчением вздохнули; черт его знает, может, в столичном бомонде так принято?
К сожалению, Тимофеев-Сильвестр оказался не столь философичен, как Толик-Бык, да и времена были еще довольно дикие.
Как потом установило следствие, накануне покушения у Березовского возник конфликт с неким столичным «Мосторгбанком»: что-то они там не поделили, какие-то векселя. Во главе же этого банка стояла как раз жена Сильвестра. В рамках «взрывного» дела ее даже задержали на пару дней, но потом, за отсутствием улик, вынуждены были отпустить.