Берг
Шрифт:
— Зачем вообще с ней разговаривать? Она не заслужила этого… Кто она такая? Пусть сидит и молчит…
— Ладно-ладно, успокойся…
— Я не люблю болтливых женщин, какого бы происхождения они ни были, все они пустоголовые болтушки… Их интересуют только красивые платья и беззаботная жизнь…
— Успокойся, Корвин, не ругайся, ничего страшного не произошло… — Алдор уже закрыл девчонку собой, но Корвин пытался глядеть ей в лицо через плечо товарища. Вэллия не сводила с него огромных удивлённых глаз, глядела исподлобья, и её взгляд ещё больше раздражал
— Я хочу, чтобы в нашей компании её было не видно и не слышно, чтоб она даже дышать боялась…
— Хватит! Она и так тебя боится!
Корвин остановился и оглядел Вэллию с ног до головы. Спросил:
— Ты заставил её переодеться?
— Она сама справилась…
Корвин отвернулся, оглядываясь по сторонам. На улице уже вечерело, осенний день короток, скоро сумерки лягут по низинам, наступит вечер.
— Подождём до темноты, и надо будет выходить… Я сменю тебя… Ты лошадей смотрел? — Алдор в ответ кивнул головой. — Ладно…
Скоро Вэллия осталась с Корвином одна, старалась не глядеть на него, прятала глаза в сторону, чувствуя, как от внутреннего переживания дрожат пальцы, и сердце начало стучать громче и чаще. Корвин молча собирал вещи, укладывал пожитки по сумкам, от нечего делать наложил дров в камин — только огонь поднеси, и пламя займётся. Вот на радость кому-то, кто, заблудившись, набредёт на этот дом. Ещё раз проверил лошадей и, зайдя с улицы, столкнулся с прямым взглядом Вэллии, спросил резко:
— Что смотришь?
Она опустила взгляд и промолчала. Корвин подошёл ближе и встал рядом.
— Что вы ругались? — спросил негромко через зубы, и Вэллия вскинула голову, глядя снизу вверх. Шепнула чуть слышно:
— Мы не ругались…
Корвин помолчал задумчиво и опустился вдруг к ней на корточки, заглянул в лицо. Начал говорить, отделяя каждое слово:
— Ты его не трогай и лишних вопросов не задавай. Твой отец угробил всю его семью, у него личные счёты с ним… И лучше вообще молчи… Так будет лучше…
— Вы ошибаетесь, мой отец не мог…
Он не дал ей договорить, качнувшись вперёд, больно взял пальцами за лицо, впиваясь в горячие щёки. Вэллия ахнула и жаром испуганного дыхания обожгла его ладонь изнутри.
— Прекрати эти разговоры… Мы и так слишком долго возимся с тобой, тебя следовало бы убить и бросить здесь до весны… пока не найдут случайно…
Вэллия резко мотнула головой, попыталась освободиться и даже вскинула руки, собираясь закрыться или оттолкнуть его. Корвин отпустил её, но сумел поймать за запястье.
— Чем тише и послушнее ты будешь себя вести, тем дольше проживёшь…
— Мне обещали, что отпустят меня… на границе графства… — она шепнула в ответ, не сводя испуганного взгляда; говорить было больно.
— Кто обещал тебе это? Ты смеёшься?
— Вот… — Она дёрнула подбородком в сторону, где в дальнем углу спал Алдор. — Обещал… он… Алдор… — само собой вырвалось у неё это имя, и, поняв, что не должна была, Вэллия опустила глаза.
— Кто? — Корвин нахмурился.
— Отпустите меня… — Она потянула
Но Корвин не отпускал её. Она злила его. Что это у неё за секреты с ним? О чём они уже успели договориться? Что она ему за это пообещала?.. Корвин притянул её к себе и зашептал в лицо через зубы:
— О чём ты говоришь? Кто и что наобещал тебе? О какой границе графства… Что вы делали здесь… без меня?
Вэллия скривилась от боли и подозрений.
— Отпустите… Вы делаете мне больно…
Корвин помолчал немного и оттолкнул её от себя, поднимаясь на ноги.
— Я ещё поговорю с ним…
Вэллия опустила голову, растирая запястье. Губы дрожали, страх сковал тело. Господи… Что же это происходит… В груди родился кашель, и она раскашлялась, зажимая губы кулаком. Неужели она заболела? Всё-таки заболела…
Она испугалась своего кашля, он показался ей слишком громким, и Вэллия зажмурилась, ожидая, что Корвин сделает ей замечание или даже ударит. Но он почему-то промолчал. А в груди всё ещё скребло и вызывало новые приступы кашля. Она уже и не знала, как остановить его, только сжималась сильнее, да стягивала на себе полы плаща. В конце концов, этот кашель разбудил Алдора. Вместе с Корвином они вдвоём вышли на улицу и долго разговаривали о чём-то, Вэллия не прислушивалась. Она, перестав вдруг кашлять, тихо замерла, глядя в сторону.
"Папочка… Найди меня, пожалуйста… Помоги мне… Не оставляй меня… Я не хочу… Я не хочу с ними… Помоги мне… Мы совсем недалеко, совсем рядом…"
Они вернулись и начали собираться. Вэллия с тревогой ждала, что её ждёт, глянула в окно — сумерки сгущались, по мрачному небу плыли тяжёлые тучи, словно опять грозили снегом. Деревья стояли неподвижными, замершими.
— Вставай и пошли! — приказал Корвин, и Вэллия вскинула огромные глаза.
На улице она стояла ждала, пока собирали лошадей. Тайная мысль не давала ей покоя. Их трое, а лошадей только две, они либо убьют её, либо бросят здесь. Лучше бы бросили, она почему-то ждала именно этого. Она сама бы выбралась из леса, она сумеет найти дорогу, пешком выйдет, только бы не убили и не связали, бросив здесь. Она уже так замёрзла, так устала и хочет есть, что не сможет бороться и сопротивляться, не справится со всем этим.
Молча смотрела на руки Корвина, управляющегося с сёдлами, подпругами, сумками, как основательно и спокойно он всё это делал, без спешки, без суеты. Алдор держал лошадей за уздечки и что-то негромко советовал. Про неё, как будто, все и забыли.
— Отпустите меня… — прошептала вдруг Вэллия, и они оба повернули к ней головы.
— Я разве не предупреждал тебя, чтобы ты молчала?
Голос Корвина сухо разбил все её тайные надежды, Вэллия опустила голову и носком сапога ковырнула снег. Хорошо, она будет молчать, раз он так хочет. Она ждала, терпеливо и молча ждала, тайно надеясь, что её оставят, но Корвин первым сел в седло и приказал, протягивая сверху руку: