Берия без лжи. Кто должен каяться?
Шрифт:
На данный вопрос трудно дать ответ, поскольку требовать от заговорщиков логических действий трудновато. Хотя этот шаг может показаться вполне даже логичным, если совместить его с тем фактом, что на пресловутом заседании 26 июня должны были разбирать вопрос, связанный с преступными деяниями Игнатьева.
Пройди данное заседание в реальности, на нем была бы решена судьба Игнатьева, а не Берии. Простое совпадение или все же между этими двумя фактами существует связь? Поскольку в деле «ареста» Берии Игнатьев не играл какой-либо особой роли (никакой властью в то время он не обладал), есть подозрения, что данный факт может иметь отношение к смерти Сталина. Под таким углом ставит вопрос
Перейдем опять к пленуму. Открылся он выступлением Маленкова, которое касалось антипартийной и преступной деятельности Берии.
Как не раз отмечали, ничего преступного в деятельности Берии не было, а вот антипартийного сколько угодно. Опять по новому кругу его начали крыть и критиковать за те реформы, осуществить которые он стремился, будь то национальная политика, германский вопрос или другие антипартийные реформы. Не оставили без внимания и амнистию, которую объяснили злым умыслом Берии. Остается неизвестным, как собирались обобщить все эти обвинения в одно целое. Ни одно из них, ни в отдельности, ни в совокупности, не содержало в себе состава преступления. Но юридическая проблема не ставилась на первый план, поскольку участники пленума готовы были поднять руки по всякому поводу.
Приведу выдержку из речи Маленкова, несмотря на всю пафосность, все же она интересна:
«Прежде всего, Берия стал ловко и умело пользоваться своим положением министра внутренних дел и развил активную деятельность в том преступном направлении, чтобы поставить МВД над партией и правительством».
Партия, партия, партия. Вот главный акцент любого выступающего. Весь смысл речи Маленкова можно передать одним его предложением: «Разве неясно, что Берия пошел против ЦК».
«На прошлой неделе, накануне того дня, как мы решили рассмотреть в Президиуме ЦК дело Берия, он пришел ко мне с предложением предпринять через МВД шаги к нормализации отношений с Югославией. Я заявил ему, что надо этот вопрос обсудить в ЦК. Какое же это предложение?»
После этого Маленков раскритиковал политику Берии, которая была направлена на сближение с Югославией. Отметил и то, как сам противостоял агенту империализма и как спас Родину, и, что главное, любимую партию.
Особенно была раскритикована германская политика Берии. Но тут было не все так гладко, как хотелось бы Маленкову. Действительно, инициатором германского вопроса был не кто иной, как Берия, но в данном вопросе его полностью поддерживал Маленков. Выходило, что ответственность за данное «преступление» должны были понести оба политика, и разграничить, насколько был один виновнее другого, было трудно. Из воспоминаний Хрущева следует, что когда Берия прислал письма из бункера, Маленков испугался и был готов отказаться от затеи с осуждением Берии. Страх Маленкова, согласно Хрущеву, был вызван именно германским вопросом, и Маленков успокоился лишь после того, как его обнадежили друзья, уверив, что на него германский вопрос не повлияет.
Так или иначе Маленков должен был оправдаться на пленуме по этому факту и хоть как-то объяснить, почему поддерживал Берию. Сделать это нужно было так, чтобы не возникло лишних вопросов. Он отказался от соавторства и заявил, что был согласен пересмотреть правильность вопроса о курсе на форсированное строительство социализма в ГДР, Берия же предлагал вовсе другое:
«Надо
В свете всего, что узнали теперь о Берия, мы должны по-новому оценить эту его точку зрения. Ясно, что этот факт характеризует его как буржуазного перерожденца».
Это было абсолютной правдой, как мы могли убедиться, Берия был далек от тех идеологических рамок, в которые были заключены его коллеги. Если этого требовали интересы государства, Берия был готов отказаться от идей социализма не только в Германии, но и в Советском Союзе. Маленков старается прикинуться дурачком, который не знал о смысле реформ, предложенных Берией. Поскольку он кровью (правда, чужой) искупил свою вину, данную слабость ему простили… до поры до времени.
Невозможно не сделать комментарий к словам Маленкова: Совершенно очевидно, что в свете того, что нам стало известно о Берия, мы начали по-новому, другими глазами смотреть на его деятельность».
За этой фразой укрывались все выступавшие на трибуне, но если они о гнусной личности Берии узнали от Маленкова, интересно, как у него самого раскрылись глаза? Ведь ничего нового в своем выступлении он не сказал, а все реформы Берии и так были известны членам Президиума.
Главным в выступлении Маленкова все же был вывод, сделанный им: «Первый вывод и урок касается задачи укрепления руководящей роли нашей партии, повышения партийного руководства во всех звеньях нашей государственной работы».
То же самое другими словами: «Деятельность любого из руководителей должна протекать под руководством ЦК партии».
Нет смысла передавать всю эту партийную демагогию, приведу лишь один фрагмент вывода, который показывает, что являлось целью заговора против Берии:
«Следующим выводом и уроком из рассматриваемого нами дела является то, что нам необходимо значительно и всесторонне усилить партийную воспитательную работу. У нас далеко не на высоте теоретическая, идеологическая, пропагандистская работа партии, еще слишком много в ней начетничества и формализма. Задача пропагандистской воспитательной работы состоит вовсе не в том, чтобы коммунисты заучили известные формулировки, цитаты, даты, а в том, чтобы они всей душой, умом и сердцем усвоили существо великого революционного учения Маркса-Энгельса– Ленина-Сталина, усвоили его колоссальную преобразующую силу. Главная задача всей нашей пропагандистской работы – воспитать сознание исторической непобедимости нашего великого дела, опирающегося на познание объективных законов развития общества и на такой могучий фактор, как революционная энергия, организованность и сплоченность Коммунистической партии, ведущей и преобразующей силы советского общества и мирового революционного движения».
Эти посредственности ничего не уяснили из того, что старался объяснить им Берия. Они не могли понять, что допущенные ошибки нужно исправлять, а не усугублять их. Самой большой ошибкой Сталина была идеология, которой он уделял слишком много внимания. Но данный недостаток Сталина меркнул в сравнении с его отношением к делу, которому он мог подчинить идеологию. В первую очередь Сталин был государственным мужем, и, несмотря на то что целью его был призрачный коммунизм, дело стояло превыше всего.