Берия. Арестовать в Кремле
Шрифт:
Потом хозяин приказал нам осмотреть несколько домов на предмет наличия нарезного оружия. Мы ушли, а он остался в сельсовете.
На обратном пути начальник приказал ехать с ним в одной машине. У озера долго ходили по тропам, место выбирали. Мне достался участок берега напротив дачи. Осмотрели весь сектор. «Вот тут твое место — самое важное направление. Такое тебе доверие». «Что я должен делать?» — спрашиваю. «Потом узнаешь. Все расскажу. Обстановка очень сложная. В горах много плохих людей — ушли из деревень. Кулацкий саботаж! В колхозы идти не хотят. Убивают ответработников.
Еще неделя прошла. Утром на совещании начальник объявил об операции, но говорил так, что трудно было понять, о ком идет речь. «Важное лицо партии», «руководитель страны»… «Неужели сам товарищ Сталин? — подумал я. — Нам доверили его охранять! Увижу товарища Сталина! Радость-то какая!..»
Стою в секрете. Тогда все учили наизусть — повторяю выученную инструкцию: «При появлении неизвестных лиц с оружием — стрелять немедленно!» Конечно, как же иначе! Кулацкое отродье вокруг шастает! Оно, конечно, может попытаться воспользоваться моментом и напасть, как сказал начальник, на группу ответственных людей.
А вокруг тишина — райская. Утки на озере плещутся, небо без единого облачка, лучи солнца сквозь листву едва пробиваются, птицы беззвучно скользят по прозрачному воздуху. Вот, думаю, повезло же — на самое важное направление, и доверие мне оказано особое. И захотелось мне отличиться! Чтобы именно меня похвалили за операцию! Чтобы сам начальник ГПУ мне руку пожал — он так делает, когда все удачно, когда операция прошла успешно. Последний раз это было летом, когда в Тбилиси замаскировавшихся меньшевиков брали ночью: один работал учителем, другой в музее — простые люди, а на проверку — сподвижники Жордания, ярые враги советской власти.
Ага, вот едут! Натужно ревут моторы. Скрытно осматриваюсь, взвожу курок нагана. Вижу, как из автомобилей охрана московская выскочила, на места свои встала. И наш начальник у открытой дверцы замер. Он! Сам товарищ Сталин! Сердце у меня забилось, дыхание зачастило. Впервые в жизни вижу вождя нашего! Он о чем-то говорит с приехавшими, идет к дому, но неожиданно поворачивается и направляется к берегу, наклонился, поплескал рукой в воде, что-то сказал окружавшим. Глаз с него не спускаю — счастье-то какое — сам товарищ Сталин!
Тут-то и началось! Слева шорох — вижу: человек в накинутой бурке и в папахе из ружья бах в воздух — сигнал подал! Я резко повернулся и, не прицеливаясь, дважды стреляю в бурку — я всегда бил без промаха, призы по стрельбе брал. Стрельба, казалось мне, шла со всех сторон. Вжик, вжик… Заметил на пригорке красноармейцев из подразделения ГПУ — они стреляли в мою сторону… Бросаю взгляд на берег — наш начальник, прикрыв собой вождя, скрылся в доме. Выстрелы прекратились.
Я к бурке. Бандит лежит в кустах, уткнувшись лицом в землю, рядом ружье охотничье. Подхожу. Взял ружье, надломил, вынул гильзу — гарью запахло; вторую вынул — заряжена, но легкой она мне показалась, словно без дроби, один порох. Наклонился — что за чертовщина! Да это же активист сельсоветский! На подбородке — шрам, левая рука без двух пальцев…
И тут-то меня
Через четверть часа нас, уцелевших чекистов, выстроили на площадке у дома. Стоим, не дышим. В дверях показался сам товарищ Сталин, за ним — остальные. Подошел к нам, спросил о нападении. Наш начальник доложил, как положено, кивнул в мою сторону: «Арчил Гваришвили. Он первым убил бандита». Товарищ Сталин подошел ко мне, пожал руку. «Молодцы чекисты, — сказал вождь. — Не подвели. А вот московские чекисты растерялись».
И такая меня охватила гордость — сам товарищ Сталин меня благодарил и руку пожал! От счастья хотелось кричать так, чтобы лес закачался!»
4
Сталин, недавно испытавший страх, увидел в Берия верного и надежного служаку, готового исполнить любое его поручение. Десятилетняя работа Берия в ЧК — ГПУ Азербайджана и Грузии утвердила вождя в том, что Берия будет и впредь служить ему верой и правдой.
В октябре 1931 года на заседании оргбюро ЦК ВКП(б) слушали доклад секретаря Закавказского крайкома Л. И. Картвелишвили. Обстановка на Кавказе была напряженная, население гор и долин не хотело идти в колхозы, лишая себя лошади, буйвола или коровы. То тут, то там вспыхивали волнения. Сталин, как и другие члены оргбюро, слушал, делал пометки, изредка задавал вопросы. В конце заседания Сталин внес неожиданное для многих предложение:
— Для укрепления секретариата Заккрайкома, с учетом усиления контрреволюционных акций, целесообразно укрепить секретариат и сформировать его в составе: первый секретарь Заккрайкома товарищ Картвелишвили, второй секретарь товарищ Берия.
Не все члены оргбюро знали Берия, да и переход начальника ГПУ Грузии на партийную работу вызывал у большинства озабоченность.
— Справится? — засомневались некоторые из членов оргбюро.
— Справится. Я хорошо знаю товарища Берия, — голос Сталина прозвучал уверенно и твердо.
— Я не согласен, — Картвелишвили поднял руку. — Я тоже хорошо знаю Берия и потому категорически отказываюсь с ним работать! Нужен человек с опытом партийной работы.
— Чекистская работа — это тоже партийная работа, товарищ Картвелишвили, — Сталин окинул своим тяжелым взглядом секретаря. — Хорошо. Оставим вопрос открытым и решим его в рабочем порядке.
Тогда еще, на стыке двадцатых — тридцатых годов, генсек позволял себе соглашаться с чужим мнением, мог выслушивать возражения, советовался с секретарями ЦК, членами оргбюро.