Беркутов-Туманный
Шрифт:
— Такими вещами не шутят!
Директор рассыпался в извинениях, очень быстро догадался, что играет с огнем, и переключился на меня. В смысле, заявил, что искренне рад видеть и готов ответить на все вопросы. Но при этом старательно избегал смотреть в глаза. Впрочем, пройти в кабинет, конечно же, пригласил. И не меня одного, а всю нашу компанию.
Я, естественно, согласился. И уже через пару минут вошел в помещение, в интерьер которого был вбухан не один миллион рублей. Четверых дворян с энергетическими системами слабеньких Рынд «не заметил» и поздоровался с нахохленной Максаковой-младшей, стоявшей
— Привет, Лиз! Почему ты такая мрачная?
— Добрый день, Игнат Данилович! — начала она, заметила Воронецкого, едва заметно прищурилась и… на удивление быстро выбрала оптимальную линию поведения, то есть, поприветствовала Великого Князя, обратившись по имени-отчеству, радостно улыбнулась моим девчатам и Татьяне, а Ксении Станиславовне и родной бабке коротко кивнула. После чего снова поймала мой взгляд и, наконец, ответила на вопрос: — Да мне, увы, инкриминируют немотивированное нападение на ученика нашей школы, хотя, по логике, были обязаны начать разбирательство с просмотра записей камер видеонаблюдения.
— Все верно… — согласился я и посмотрел на хозяина кабинета, успевшего вспотеть: — Руслан Константинович, если вы заявите, что записи по каким-то причинам не сохранились, то я прилюдно назову вас лжецом, приму вызов на дуэль и убью.
В этот момент попытался что-то вякнуть самый старший из «статистов», но его заткнул начальник охраны Вити. Так что блеяние директора я услышал с первого и до последнего слова:
— И-игнат Данилович, с архивом видеозаписей на са-амом деле возникла небольшая проблема… но ее вот-вот ре-ешат, и мы увидим, что произошло на той перемене, все вместе!
— Замечательно… — холодно усмехнулся я и на правах самого наглого типа в компании предложил Ксении Станиславовне руку, подвел женщину к ближайшему креслу и помог в него опуститься.
Воронецкий отзеркалил мое поведение буквально через мгновение и поухаживал за Ольгой Максимовной. Потом мы с ним по той же схеме усадили на свободные места Ольгу, Татьяну, Свету, Иру и Лизу. Причем последнюю пришлось усаживать в кресло хозяина кабинета. Но Руслан Константинович возражать не рискнул. И правильно сделал: я пребывал не в настроении и мог выйти из себя.
Еще два кресла — для меня и Виктора — притащили телохранители. И, явно из вредности, не позволили выйти в приемную ни Лаврентьевым, ни директору. Так что эта пятерка осталась стоять. И задыхалась от унижения до тех пор, пока на рабочий терминал Главного Обидчика Максаковой-младшей не прилетела та самая запись.
Как и предсказывал БИУС, звуковой дорожки у нее не оказалось. Но я был к этому готов, поэтому секунде на пятнадцатой просмотра, не услышав ни одного слова из разговора четверки мальчишек лет пятнадцати, судя по очень уж энергичной жестикуляции, обсуждавших что-то чрезвычайно интересное, потребовал остановить воспроизведение и переслать ролик на мой телефон.
Хозяин кабинета облизал губы, наткнулся на недобрый взгляд Великого Князя и выполнил это требование. А
— Руслан Константинович, мне нужны записи и со всех остальных камер, установленных в том коридоре. Дабы программа распознавания артикуляции выдала реплики всех участников беседы.
— Видеозаписи должны быть пересланы Игнату Даниловичу в течение ближайших трех минут! — «раздраженно» уточнил Виктор.
Саботировать этот приказ бедняга не рискнул, так что уже минут через пять-шесть я подключился к большому экрану, вывел на него результат трудов Дайны и врубил воспроизведение «с самого интересного момента»:
— Саш, ты бредишь: Беркутовы-Туманные возвращались из чрезвычайно долгого рейда, соответственно, должны были думать только о предстоящем отдыхе! — уверенно заявил черноволосый крепыш с не по возрасту широкими плечами. А тощий, но высокий блондин с ангельским личиком его поддержал:
— Да и потом, с чего им было нападать на ваши перевертыши, если ваш род с ними никогда не конфликтовал?
Парня со сжатыми кулаками разозлило еще первое утверждение, а от второго он просто взорвался. И проорал ответ на весь коридор:
— Беркутовы-Туманные преследовали нашу рейдовую группу, добывшую фантастически дорогие Искры, догнали ее в тот момент, когда вымотанные лесовики поднимались на бронекатера, и ударили в спину!!!
— Это утверждение — самая наглая и беспардонная ложь, которую я когда-либо слышала! – донеслось из-за края экрана, и Лаврентьева сорвало с нарезки — он развернулся на месте, уставился на Лизу налившимися кровью глазами и отвесил ей пощечину. Вернее, попытался. Но девчонка — кстати, на два года младше, на голову ниже и килограммов на пятнадцать-двадцать легче — уверенно поднырнула под руку, корявенько, но достаточно быстро всадила правый кулак в пах, «помогла» противнику согнуться, «загрузив» его тушку своим весом, и совместила подбородок с коленом, правильно«выстрелившим» вперед и вверх!
Тут я поставил ролик на паузу и весело подмигнул заулыбавшейся Лизе:
— Спасибо за поддержку, солнце! Мы в восторге. И пусть над правым боковым тебе еще работать и работать, зато удар коленом получился на славу.
Потом повернулся к Лаврентьевым и презрительно усмехнулся:
— А поведению вашего родственничка я не удивлен: вы, род грабителей и лжецов, только называетесь благородными. Поэтому и не считаете нужным объяснять подрастающему поколению, что поднимать руку на женщин и тех, кто заведомо слабее, недостойно ни дворянина, ни мужчины!
Всю четверку аж заколотило от ярости, но прервать молчание решился только самый старший:
— Вы… вы… вы…
— Ну же, смелее! — подначил его я. — Или к комплекту названных мною «достоинств» стоило добавить еще и трусость?
— Вы оскорбили весь наш род!!! — воскликнул он и… замолчал.
Я пожал плечами:
— Ну, так у меня есть веские основания: все двадцать девять из двадцати девяти Лаврентьевых, с которыми меня сталкивала жизнь, оказывались либо грабителями, либо лжецами, либо трусами.