Берлин - Париж: игра на вылет
Шрифт:
Потоки электрического света стремительно перемещались, рассекая ночную тьму. Широкие и радужные у основания, вдали узкие и четкие, как два зеленоватых клинка, они как в стоп-кадре выхватывали из нее то покрытую блестками изумрудную рябь на водной глади, то дымчато-голубую стену древесных крон на противоположном берегу.
Казалось, время остановилось, заколдованное волшебной игрой света и тьмы. Как вдруг, почти в один миг, лучи прожекторов остановились, и, прервав хаотичный танец, высветили перед глазами изумленной публики нечто такое, чего здесь, в Потсдаме, никто из непосвященных не ожидал увидеть.
Партер,
«Афигеть, не встать! – Василий тоже поддался общему эмоциональному всплеску, -Как там у Филатова было? «Потрудись-ка мне добыть, то, чего на ентом свете, вообще не может быть!» Усатый Вилли и его местные «эрнсты-киселевы» действительно сотворили маленькое чудо. Или большое? Не могу пока на глазок определить размеры ЭТОГО…»
О чем в данный момент думал Петрович, Балк так и не понял, настолько обалдевшее выражение застыло на физиономии адмирала Руднева…
Лучи боевых прожекторов поймали и неторопливо повели навстречу друг другу два изящных корабельных силуэта. Однажды их обладатели уже встречались. Это было на внешнем рейде далекого Порт-Артура несколько месяцев назад. В памятный день, когда Кронпринц Вильгельм Гогенцоллерн стал каперангом русского флота. И сегодня, каким-то непостижимо волшебным образом, они материализавались тут, вопреки пространству, времени и здравому смыслу: крейсеры «Варяг» и «Принц Адальберт» чисто теоретически, не то что практически, не могли втиснуться в мелководное Святое озеро.
Конечно, потом все узнают, что это были лишь бутафорские силуэты, собранные из досок и парусины в масштабе один к восьми. Установленные на слегка выступающие над водой понтоны, с жестко пришвартованными с противоположной стороны паровыми катерами, они создавали практически полную иллюзию облика настоящих кораблей.
Естественно, при взгляде под прямым углом на тот «борт», где не было катера-буксировщика. Плюс ночь, подсветка узкими лучами. Но и сами силуэты-муляжи были сделаны с подлинно немецкой, педантичной аккуратностью. На их «бортах» художник тщательно прорисовал все подробности корабельного облика. От якорей и скоб-трапов, до киповых планок и иллюминаторов. Даже настоящие прожектора блестели зеркальными стеклами на марсах, а из «труб» курился дымок!
Но именно благодаря их графическим деталям - шлюпбалкам, спонсонам, стволам орудий - Василий смог быстро догадаться, что перед ним высококачественная обманка: следом за светом прожекторов не двигались тени от всей этой мелочевки. С примерным размером силуэтов он определился, прикинув на глаз высоту их «мачт» в сравнении с деревьями, смутно различимыми на заднем плане. Но в самые первые секунды, пока его взгляд не «зацепил» нюансы, ощущение реальности было потрясающим.
В большинстве своем, зрители этих подсказок не заметили даже с биноклями. Тем более, что устроители шоу много времени на процесс разглядывания «кораблей» давать не собирались. Внезапно оба прожектора погасли, и под недоуменно-испуганный выдох публики, и «зал», и «сцену», окутала непроглядная тьма. На пару-тройку секунд, не более. А затем корабельные силуэты появились вновь, очерченные гирляндами зеленоватых лампочек расцвечивания, а между «мачт» красным с золотом вспыхнули императорские вензели – Николая IIна «Варяге»
По зрительским рядам прокатилась овация. И едва лишь пошла на спад, как с громом и протяжным завыванием, в бархатную тьму ночного неба с «палуб» «крейсеров» грянул первый залп роскошного фейрверка. Огненные дорожки взметнулись в зенит. Ахнули в вышине сияющими звездами, рассыпались разноцветными блестками слепящих шаров. И затухая, мерцающими искрами, плавно заструились вниз. Но навстречу им уже взмывал ввысь, чтобы расплескаться пламенеющей радугой, второй залп. За ним третий…
Каждый последующий портуберанец этого поистине императорского салюта был в чем-то красивее и шикарнее предыдущего. Сначала в феерии разноцветного огня, треска и пронзительного свиста участвовали только «корабли». Затем загрохотал берег за ними, да так, что почти все небо над ликующей публикой превратилось в поле завораживающего своей красотой сражения между ослепительным светом, цветом и мраком…
Когда пропахшая дымом от сгоревшей пиротехники ночная темнота победила, вновь зажглись фонари вдоль набережной и вокруг дворца. Духовой оркестр заиграл медленный вальс. И полуоглохшие, хмельные от восторга, и не только, зрители, наперебой кинулись делиться с соседями впечатлениями и эмоциями.
– Про крейсеры даже не спрашиваю, видели бы вы себя со стороны…
Но, господа, как вам показался фейерверк?
Голос кайзера вывел Василия и Петровича из состояния восторженного оцепенения.
– Шедевриально, Ваше величество. Ничего подобного нам не приходилось видеть. Никогда и нигде. Кстати, там была парочка залпов, с сине-серебристыми блестками, это ведь привезли из Китая, верно?
– Да. Тут многое было доставлено из Циндао, любезный Всеволод. Но далеко не все. Ну, а Вы, Альфред, что скажете?
– Пятьдесят тысяч марок. Никак не меньше.
– Дева Мария! Друг мой, ну как же Вам не совестно все мерить на деньги? И еще так бессовестно ошибаться. Семьдесят пять! Да, черт меня подери, семьдесят пять! Сегодня помолвка моего старшего сына. И мне плевать на любые расходы. И, кстати, это - еще не конец. Посмотрим, во сколько Вы оцените то, что здесь вот-вот начнется…
Второй акт удивительного спектакля под ночным небом начался ровно через десять минут по окончании первого. Публика, не имевшая программок, такого темпа явно не ожидала. Когда свет снова «вырубили», кто-то замер с закуской на вилке у рта, кто-то суматошно заметался в поисках своего места, а кто-то поперхнулся шампанским…
Не успели еще глаза у всех привыкнуть к темноте, как откуда-то издалека, слева, до ушей разом притихших зрителей докатился рокочущий раскат грома. За ним еще один…
– Похоже на артиллерийскую канонаду. Неужели на сладкое нас ожидает «морской бой», Ваше величество?
– Смотрите, Всеволод, смотрите внимательно. Думаю, скоро Вы увидите нечто очень знакомое…
Неожиданно в той стороне, откуда доносился гул орудийной пальбы, один за другим вспыхнули два сияющих «глаза» прожекторов. Небольших и не очень ярких, как будто их и зрителей разделяло не меньше пяти-шести морских миль. Они настороженно шарили по водной глади, но пока ничего не могли на ней обнаружить. Даже силуэты двух больших крейсеров бесследно растворились во мраке.