Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
Она вздохнула:
– Например?
– Ни разу не упомянул, например, о вознаграждении за свои услуги.
– Осмелюсь предположить, если бы он подумал, что нам его услуги не по карману, он бы сказал об этом прямо. И кроме того, не думайте, что я буду оплачивать ваш маленький эксперимент.
Я успокоил ее – за все заплатит Крипо.
Увидев броский темно-желтый фургон, в котором продавали сигареты, я подъехал к нему и вышел из машины. Купил пару блоков и бросил один в «бардачок». Вытащил сигарету для нее, другую – для себя, дал прикурить ей, а потом закурил сам.
– И
Она выпустила дым из ноздрей, как разъяренный бык.
– Нет, не показалось. По крайней мере, до тех пор, пока вы об этом не заговорили. – Она ударилась о приборную доску и чертыхнулась. – Ну и что изменилось, если бы он спросил, в какую школу ходит Эммелин? И что вы стали бы делать, если бы он навел справки и выяснил, что мой настоящий муж умер? Хотела бы я знать.
– А он и не стал бы этого делать.
– Вы что-то чересчур уверены в этом. Откуда вы знаете?
– Потому что знаю, как работают частные сыщики. Они не любят идти по следам полиции и задавать те же самые вопросы. Обычно они подходят к делу с другого конца. Покрутятся немного вокруг и потом действуют.
– Значит, вы считаете этого Рольфа Фогельмана подозрительной личностью?
– Да, считаю. Достаточно подозрительным, чтобы заставить человека, обратившегося к нему, не спускать глаз со своего имущества.
Она снова чертыхнулась, на этот раз гораздо громче.
– Это уже во второй раз, – сказал я. – Что с вами случилось?
– Почему со мной должно что-то случиться? Ничего не случилось. Одиноким женщинам обычно совершенно безразлично, что их адреса и номера телефонов сообщают тем, кого полиция считает подозрительными. Благодаря этому жизнь становится такой интересной! Моя дочь пропала, возможно, ее убили, и теперь мне придется сидеть и трястись, что этот ужасный человек как-нибудь вечерком завалится ко мне поболтать о ней.
Она была в такой ярости, что почти высосала весь табак из сигареты. Но, несмотря на это, когда мы подъехали к ее дому на Лепсиусштрассе, на сей раз она пригласила меня к себе.
Сидя на диване, я слышал, как она мочится в туалете. Совсем на нее не похоже, чтобы она не обращала внимания на такое. Наверное, ей безразлично, слышно мне или нет. Мне показалось, что она даже не потрудилась закрыть за собой дверь в туалете.
Войдя в комнату, она повелительным тоном потребовала у меня сигарету. Наклонившись вперед, я протянул ей сигарету, и она выхватила ее у меня из рук. Потом сама прикурила с помощью настольной зажигалки и принялась выпускать дым, как солдат в окопах. Я с интересом наблюдал, как она ходит взад-вперед, вся – воплощение родительской тревоги. Я достал себе сигарету и вытащил книжечку со спичками из кармана жилета. Хильдегард свирепо посмотрела на меня, когда я наклонился над пламенем.
– А я думала, что сыщики могут зажигать спички о свои ногти.
– Так делают только неряхи, которым жаль пять марок на маникюр, – сказал я, зевая.
Я догадался, что она чего-то от меня хочет, но имел
Высокого роста – выше среднего, – немного за тридцать, но колени и ступни вывернуты внутрь, совсем как у пятнадцатилетней девочки. Грудь довольно плоская, а уж о ягодицах вообще говорить не приходилось. Нос немного широковат, губы слишком толстые, а васильковые глаза чересчур близко посажены, и если не принимать во внимание ее характер, то в ней, конечно, ничего особенного. Однако, без сомнения, эта длинноногая женщина была красива, только ее красота чем-то напоминала красоту быстроногих кобылок из Хоппегартена. Возможно, ее также трудно держать в узде, как и этих кобылок, и если уж вам удалось забраться в седло, то не остается ничего другого, как надеяться, что она не унесет вас дальше финишного столба.
– Неужели вы не видите, что я боюсь? – сказал она, топнув ногой по натертому до блеска полу. – Я не хочу оставаться одна в доме!
– А где же ваш сын Пауль?
– Он вернулся в свой интернат. Кроме того, ему всего десять, и я не могу рассчитывать, что он придет мне на помощь. А вы что, надеетесь на это?
Она шлепнулась на диван рядом со мной.
– Ну что ж, я могу переночевать несколько раз в его комнате, – предложил я. – Если вы действительно так напуганы.
– Вы правда будете ночевать здесь? – радостно спросила она.
– Конечно, – подтвердил я и в душе поздравил себя. – Это доставит мне удовольствие.
– Я не хочу, чтобы это доставляло вам удовольствие, – возразила она, слегка улыбнувшись. – Я хочу, чтобы вы рассматривали это как свою обязанность.
На мгновение я почти забыл, почему я оказался здесь. Мне даже показалось, что и она об этом забыла. Но, увидев слезы в ее глазах, я понял, что она действительно очень напугана.
Глава 18
Среда, 26 октября
– Я что-то не пойму, – спросил Корш, – что с этим Штрейхером и его компанией? Мы ими по-прежнему занимаемся или нет?
– Занимаемся, – сказал я. – Но пока Гестапо, которое ведет за ними наблюдение, не подкинет нам что-нибудь интересное, мы мало что можем сделать в этом направлении.
– А чем мы должны заниматься, пока вы присматриваете за вдовой? – спросил Беккер, готовый расплыться в улыбке, которую я, однако, счел не слишком неуместной. – Ну, кроме того, что читать отчеты Гестапо?
Я решил не реагировать на шутки. Иначе это могло бы показаться подозрительным.
– Корш, я хочу, чтобы вы занимались следствием, которое ведет Гестапо. Кстати, как дела у вашего человека, который следит за Фогельманом? – поинтересовался я.
Он покачал головой.
– Ничего особенного. Этот Фогельман почти не выходит из своего агентства. Что-то не похож он на сыщика, если вас интересует мое мнение.
– Да, совсем не похож, – согласился я. – Что касается вас, Беккер, то я хочу, чтобы вы подыскали мне девушку. – Он усмехнулся и посмотрел на носки своих ботинок. – Для вас это не составит труда.