Бермудский Треугольник
Шрифт:
— Товарищ Терентьев, что-то хотите спросить?
— Так точно, товарищ полковник!
— Слушаю вас.
— Удалось ли силами резидентуры вернуть контейнер на место?
— Куда?
— На дорогу.
«Тьфу ты, деревня! — не выдержал сидевший „на галёрке“ пограничник Скоблинцев, — и откуда столько гниломудрости у наших отличников? И к бабке не ходи, закончит он свою никчёмную жизнь пулеизлиянием в мозг!» Свой эмоциональный заряд бескомпромиссный борец с успеваемостью, словно в воронку, выплеснул в ухо соседу с таким расчётом, чтобы брызги его
Призвав к тишине и окинув взглядом класс, полковник Геворкян подвёл итог занятиям: «Надеюсь вы поняли, что изготовленный вами контейнер для тайниковой операции, как минимум должен вызывать омерзение у всякого, кто на него взглянет, и чтобы самый изощрённый ум не смог найти для него практического применения! Идея понятна?» Выслушав нестройное «понятно…» преподаватель всё же счёл возможным добавить: «Для уверенности в эффективности изготовленного вами контейнера, каждому рекомендую вложить в него месячный оклад и оставить его в тайнике хотя бы дня на три…»
Дятел и поруганный классик
Через несколько дней старый разведчик пожалел, что дал слушателям рекомендации, выходящие за рамки учебной программы. Вазген Григорьевич сидел в своём кабинете и принимал зачёты по контейнерам для тайников, изготовленным слушателями его отделения. У дверей собрались будущая элита спецслужб со своими специзделиями. Добрая их треть была закамуфлирована под разного рода экскременты. Наиболее правдоподобно выглядел контейнер у юного Алика Налимова. Он бережно держал в руках небольшую спиралью закрученную пирамидку, до мельчайших деталей напоминающую свежеприготовленную субстанцию, которой профессионально интересоваться могут разве что ассенизаторы.
— Какая мерзость! — не выдержал Веничка Мочалин, разглядывая коричневую кучку в руках молодого товарища.
— Мэйд ин Ю-Эс-Эй, Вениамин Вениаминович, — с гордостью отрапортовал лейтенант Налимов. — Используется для проведения народного праздника Хэллоуин. А вы попробуйте надавить!..
— Фу, Алик, она ж ещё воняет!
— А как же! Стопроцентная имитация. Зато никому не придёт в голову взять мой контейнер в руки. А у вас, Вениамин Вениаминович, что имеется.
— Что имеется — что имеется… Да то же…, только собачье! Ты бы лучше посмотрел, что приготовил Дамир Малофеев.
В это время рядом проходил капитан Терентьев, жонглируя тремя «яблоками» конского навоза.
— Где планируешь закладывать? — весело поинтересовался у него Мочалин.
— На Ленинском проспекте!
— Ну, Бог в помощь! Давненько я там лошадей не видывал!
Внезапно дружеский обмен мнениями прервался на полуслове. Дверь в кабинет с шумом распахнулась, и в коридор вылетел староста группы капитан Намёткин, сбив Терентьева с его незамысловатыми контейнерами.
— Ну, что, принял?! — бросились к нему остальные.
— Забраковал! — упавшим голосом произнёс он.
— Покажи, что не так!
Намёткин бережно
— Дятел! — в изумлении воскликнул подбежавший Герман, — а как в него документы прятать?
«Элементарно!» — парировал заваливший зачёт слушатель. Капитан с усилием свернул на бок голову птице, у которой вдруг разверзся непомерно большой для пернатых анус с торчащим из него мятым червонецем. «Я этот контейнер знакомому таксидермисту заказывал. Для проверки надёжности на три дня в „Ботсаду“ у моста через Лихоборку оставлял. Ни то что прохожие, даже коты носы воротили. А этот Вазген… Не функционально, не функционально! — передразнил он руководителя, — посмотрим, что полковник скажет Дамиру. У того вообще бомба!»
В этот момент Дамир Малофеев демонстрировал своё изделие полковнику Геворкяну.
— Это что? — в изумлении подняв брови, спросил Вазген Григорьевич чадолюбивого таджика, открывшего перед ним баночку из-под детской присыпки.
— Тампон… Женский гигиенический, со следами…
— Про следы не надо… не слепой…
— Это ещё не всё, — продолжил Дамир. С этими словами он ловко разделил тампон на две половины, в одной из которых находилась гильза от охотничьего патрона двенадцатого калибра. — Абсолютно герметично, товарищ полковник!
— Да, но где… где эту дрянь можно оставить?.. В каком районе вы проводите тайниковую операцию?
— У роддома. Моя жена скоро ложится туда на сохранение… Там у забора весь двор этим усыпан, — предупредительно улыбнулся Дамир. — Шестой у нас… Файзуллой назовём, в честь Дзержинского.
— Причём тут Джержинский?
— По-таджикски Феликс — Файзулла! Можно сказать, Феликс Дамирович Малофеев. Разведчиком будет, иншалла!
— Зачёт! — приходя в себя, обессилено пробормотал полковник. — Следующий!
Следующим был Поскотин с ржавой консервной банкой, заполненной засохшим столярным клеем. Герман ловко вывернул дно, демонстрируя рабочую полость, после чего молча выставил своё изделие на стол преподавателю!
— Великолепно! — порывисто воскликнул Геворкян. — Порадовал, честное слово, порадовал, а то меня уже наизнанку выворачивает от шпионских реквизитов твоих друзей. Ты знаешь, Герман Николаевич, что там на Западе уже давно приметили, как кто из посольства начнёт скупать бутафорское дерьмо, — можно брать! Без вариантов — сотрудник КГБ. Да, кстати, кто там ещё из твоих пришёл ну… без этого…, зови скорей, чтоб я до обеда аппетит не испортил!
Однако слушатель даже не успел забрать свой контейнер, как дверь без стука отворилась и в кабинет прошествовал секретарь парткома. Вместе с полковником Фикусовым в помещение ворвался свежий воздух леса, запутавшийся в полах его дорогого драпового пальто. «Вазген, бросай своих золотарей, едем обедать в ресторан. Мне орден Дружбы народов вручили. Задним числом, за операцию в Джакарте». «Поздравляю, Владимир Александрович! — живо откликнулся Геворкян, крепко обнимая новоиспечённого кавалера. — Чтоб не последняя! И — многие ле?та!»