Бермудский Треугольник
Шрифт:
— Аджапсандали с мясом! — с вызовом произнёс бывший второй секретарь горкома Батуми, обозревая свой штаб поверх глянцевых страниц в переплёте из свиной кожи.
— …с картофельное пюре! — оторвавшись от карты, вставил слово первый секретать из Оша киргиз Жаркынбай.
— …и соусом из кураги и кизила — дополнил пожелания армянин Арсен.
Реплики друзей глубоко задели гордого грузина. В раздражении он бросил меню на стол.
— Дайкарге акедан! — заклокотал тамада скатываясь в колею между русским и грузинским языками, — Ви мала чачи вь жизни пиль!.. Какой пурэ?.. Какой кызыль?.. Пурэ в Грузии нэ растёт!
— А котлеты растут? — дерзнул вмешаться Герман.
Вахтанг обмяк и обессилено откинулся на спинку стула. Воцарилась пауза и члены
— Не сердись, батано?! Сделай заказ сам, будешь у меня в облисполкоме в Баку — я закажу, в Ереване — Арсен! Верно, говорю, Арсен?!
Сухонький чернявый Арсен, напоминающий карликового пинчера с брезгливым оскалом и бегающими аспидными глазами коротко кивнул и вновь погрузился в изучение юго-востока столицы, разграничивая проверочные угодья с балкарцем Тахиром, который никак не хотел отдавать западную часть парка у метро Вернадского в обмен на два пруда в районе Конькова.
Пока Вахтанг со знанием дела оформлял заказ, доверительно похлопывая по плечу лысоватого официанта с характерным горбатым носом и чёрной заплаткой усов, Герман уже освоился в компании азиатов, изучавших окраины северо-запада Москвы.
Отослав земляка-официанта, тамада предложил организовать жеребьёвку-аукцион проверочных маршрутов, составленных безвестными выпускниками Института в предшествующие годы.
— Неглинная, от пересечения со Звонарским переулком, далее — через «Сандуны», с поворотом направо по улице Жданова до метро «Кузнецкий мост», — зачитывал первый лот тамада. — Общее расстояние — метров пятьсот-шестьсот. Шесть проверочных мест, два места для тайниковых операций, два — для отрыва… Кто берёт маршрут?
— Комиссионки есть? — задал вопрос Поскотин.
Вахтанг углубился в описание маршрута, но вскоре выпрямился. «Нет, дорогой, только ювелирный магазин».
— Роддом? — поинтересовался Дамир.
— Э-э-э, послушай, дорогой, зачем тебе роддом?
— Жена вот-вот родит!
— Вах, батано?! Причём тут жена?! Причём дети?!
— Я по легенде ищу пропавшую в ЦУМе беременную жену!
Раздающий оторопело смотрит на любящего таджикского супруга и сквозь зубы говорит что-то по-грузински. Это «что-то» весьма напоминает «билят нерусский», но Дамир не улавливает смысла и настойчиво повторяет вопрос.
— Нэту, дарагой! — резко отвечает тамада, но, слегка смягчившись, добавляет, — Для таких как ты, Дамир-джан, не роддома, а инкубаторы строить надо.
Первый лот достался хитроватому узбеку Фархаду из Ферганского обкома, второй, в районе улицы Богдана Хмельницкого и Армянского переулка ушёл Сабиру. Герман выторговал себе участок в Медведково всего с двумя проверочными местами, зато недалеко от дома.
Подали закуски. Перемежая содержательные тосты и названия лотов, представители братских республик быстро хмелели. Грузин Вахтанг, сдав полномочия аукциониста желчному Арсену, ввязался в спор с посланцем Баку Сабиром, утверждавшем, что настоящий разведчик курит исключительно сигареты «Кент» и никогда не позволит себе такую дешёвку, как «Мальборо». Вахтанг курил «дешёвку».
— Ты пробовал «Мальборо» с ментолом? — кипятился Вахтанг.
— Навоз с шалфеем! — невозмутимо отвечал Сабир, затягиваясь «Кентом».
— Ты это называешь навозом?
— …с шалфеем!
Вахтанг порывисто встал.
— Товарищи коммунисты, кто из вас курил настоящий навоз?
Поскотин, сыпавший искрами от болгарской «Стюардессы», мысленно пожалел, что в компании не было Сергея Терентьева, знавшего толк в данном вопросе. Между тем Вахтанг, не унимался. Он рывком вытащил из губ желчного Арсена сигарету «Кэмел» и в образовавшееся отверстие воткнул «Мальборо» с ментолом. «Это навоз?!». Арсен воинственно сверкнул глазами и, брезгливо отложив на скатерть подарок, вновь заткнул брешь недокуренным «Кэмелом». Вахтанг, встав с кресла, величественно пошёл по кругу и
Вскоре послышались восторженные отзывы. Солнцелюбивые азиаты подобострастно зацокали языками. Настала очередь вскочить Сабиру. Он раздавал на дегустацию сразу по две сигареты «Кент». «Кто скажет, что „Мальборо“ — навоз, получит ещё две!» — увещевал задетый за живое азербайджанец. «Навоз!» — благоразумно изрёк Герман, после чего засунул призовые экземпляры в пачку из-под болгарских сигарет. «У Ольги покурю», — мечтательно подумал он, кося глазом на желчного Арсена.
— Ты что смотришь? — не выдержал армянин, перегнувшись через стол.
— Да вот, читал, будто «Кэмел» по органолептическим показателям превосходит все известные марки сигарет! — добродушно ответил Поскотин.
— На, держи! — осклабился Арсен, подавая пачку американских сигарет с одногорбым верблюдом.
Вечер в «Арагви» близился к завершению. С разных мест доносились робкие пробы голоса. Партнаборовцы, не зная иного репертуара, пытались воспроизвести старые комсомольские песни, но память, потревоженная алкоголем и одурманенная заморским никотином, отказывала солистам заходить дальше первого куплета.
«Счёт!» — решительно возвестил окончание совещания разгорячённый Вахтанг, обнимая плешивого официанта и засовывая ему в карман хрустящий червонец. «Товарищи коммунисты, с вас по пятнадцать рублей, тридцать четыре копейки!» — подвёл итог тамада, раскрывая увесистый портмоне.
Герман оцепенел. Выуживая из кармана оставшиеся после рюмочной «три с полтиной», он представлял себя нищим среди принцев. Как оказалось, его соседи из среднеазиатской секции тоже не чувствовали себя высокородными отпрысками, хотя ни у кого не возникло проблем заплатить пятнадцать рублей, тридцать четыре копейки. Наблюдая за сменой масок на лице русского друга, проницательный Арсен, не говоря ни слова, протянул ему пятнадцать рублей и со словами «на следующей неделе…» встал из-за стола. «Голытьба беспорточная!» — мысленно обозвал себя уязвлённый офицер. И вдруг ему совершенно не к месту вспомнилось, как после девятого класса, отдыхая у родственников в Брянской области, своими глазами видел землянки, в которых ещё жили местные колхозники. «Ничего, всё переживём! — подумал он. — Когда-нибудь и Грузию догоним, и Армению…»
«Девушка с веслом»
На улице, распрощавшись с друзьями, Поскотин ощутил чувство лёгкого стыда и досады. На промозглом ветру настроение окончательно улетучилось. Ехать домой на вечерний морковный сок? Его даже передёрнуло от единственной праведной мысли. В общежитие? Сидеть у телевизора, играть в нарды, слушать бесконечные воспоминания пограничников? Продолжить торить маршрут? Но это же глупо, и… ночь на подходе. Да, Веник приглашал к Надежде… Обещал, будто Ольга придёт. Но где взять деньги? В гости без цветов и шампанского — такого даже лейтенанту не пожелаешь. Герман горестно вздохнул, снял «пирожок» и поскрёб упаренную ботву на своей макушке. Он сделал несколько безвольных шагов, давая волю бессознательному течению мыслей… Продать! Надо что-то непременно продать! Но где и что? Молодой человек порылся в холщёвой сумке. Термос… Не то! Бинокль позолочённый в черепаховом футляре… Возможно. Ах, да, «Генри Мозер» с боем и секундной стрелкой. «Надеюсь, дед-покойник не осудит. Не его же „Георгия“ несу на продажу, а трофей…»