Бьёрн Магнуссон
Шрифт:
— Меня зовут Антонин Долохов. По воле лорда Волдеморта я обучу вас основам тёмной магии, боевой трансфигурации, непростительным заклятьям и полевому допросу пленных. Сейчас мы с вами отправляемся в учебный лагерь.
Он вытащил из-за пазухи длинный канат и приказал всем за него схватиться. Как только молодёжь вцепилась в верёвку, Долохов рявкнул «Портус». Через секунду во дворе мэнора никого не оказалось.
Компания будущих боевиков вывалилась на красивой поляне, где-то в предгорье. Воздух здесь был удивительно свеж, а зелёный ковёр под ногами тут и там разбавляли полевые цветы.
— Как здесь
Рабастан в ответ на недоумевающий взгляд Магнуссона, только тяжело вздохнул. Чем больше Беллатриса общалась с Волдемортом, тем сильнее в её глазах мелькали искры безумия. Она хотела стать самой опасной волшебницей, чтобы быть достойной его внимания, но почему-то считала, что для этого надо уничтожить как можно больше магглов.
Долохов взмахнул рукой, воздух впереди задрожал, и на траве проступили маленькие зелёные палатки, расположенные в одну линию.
— Миссис Лестрейндж, мисс Венити, Талкалот и Кэрроу занимают первую палатку, — махнул Долохов в дальнюю сторону, и недовольно сощурился от яркого солнца. — Леди Беллатриса — старшая.
Девушки тут же отправились размещаться во временном жилище, а Долохов продолжил распределять остальных:
— Самые младшие: Булстроуд, Амикус Кэрроу, Паркинсон, Крауч и Блэк. Занимайте вторую палатку после девчонок. Старшим будет Регулус Блэк.
Толпа подростков двинулась в ту же сторону, на ходу возбуждённо обсуждая предстоящие тренировки. Долохов с усмешкой посмотрел им вслед, а потом перевёл взгляд на оставшихся и сказал:
— Мальсибер, Нотт, Розье, Эйвери. Вы заселяетесь вместе, а братья Лестрейнджи, Трэверс и Вильямс идут в эту палатку, — он показал на крайнюю, с другой стороны. — У вас старшим будет Нотт, а здесь Рудольфус Лестрейндж.
Внутри палатки оказалось большое помещение, служившее в качестве гостиной. Четыре маленькие комнаты в боковой стене были спальнями. На противоположной стороне располагался вход в небольшую кухню и несколько санузлов. Посреди гостиной стоял широкий диван, кресла и стол. Возле стен находились книжные шкафы с подозрительным содержимым. По крайней мере, часть книг была обмотана цепями.
Бьёрн вопросительно посмотрел на приятелей. Рудольфус Лестрейндж ухмыльнулся и сказал:
— Я беру первую от входа спальню, малышня. Остальные занимайте сами, как угодно. Сейчас кидайте вещи и пойдём, послушаем, что придумал для нас мистер Долохов. Советую говорить с ним уважительно и не спорить. Он маг старой закалки, в качестве мотивации использует не «Жалящее», а «Круцио».
— Тогда тянем жребий? — предложил Рабастан, но Бьёрн отказался, ему было всё равно. В итоге закинув вещи в комнаты, они быстро выбрались обратно на свежий воздух.
Долохов оказался хорошим учителем. Вместе с тем совет Рудольфуса был очень кстати. Барти Крауч и Регулус Блэк попытались однажды оспорить решение русского, но тот не собирался церемониться с подростками. После нескольких неимоверно длинных секунд под «Пыточным» заклинанием, Антонин устроил им получасовую лекцию о том, что в боевой обстановке оспаривание решений командира — прямой путь к гибели всего отряда. Поэтому он будет учить их не только сражаться, но и привьёт каждому стремление к дисциплине.
Бьёрну
Был и неприятный момент, когда Долохов притащил маггловских солдат из какой-то горячей точки и потребовал, чтобы все научились проводить полевой допрос, без которого не обойтись, когда надо быстро и жёстко вытащить из пленного ценные сведения. Для этого каждого маггла отводили в сторону, где юным волшебникам надо было любым способом выяснить максимум информации о подразделении, откуда был похищен пленник.
Использование «Круциатуса» Бьёрну не понравилось. Заклинание оказалось очень завязано на эмоции. Оно провоцировало злость, питалось ей, дарило липкое странное удовольствие, которое, как предполагал Бьёрн, могут испытывать только садисты. Он с помощью окклюменции заблокировал этот поток, но видел, что у большинства его друзей глаза сияли нездоровым блеском. Особенно в этом отношении отличились Беллатриса Лестрейндж и Барти Крауч. Долохову даже пришлось вылить на них по ведру воды, чтобы те пришли в относительный порядок.
— Использовать «Круциатус» для получения удовольствия — это прямой путь к сумасшествию! — насмешливо улыбался Антонин. — Особенно для вас. Вы, недоросли, ничего не смыслите в ментальной магии и быстро сойдёте с ума. Даже взрослый, опытный волшебник, способен провалиться в вонючую яму с драконьим навозом, которую представляют собой эти три заклинания. Они называются «Непростительными» совсем не потому, что причиняют зло объекту воздействия. Нет! Эти заклятья гораздо опасней для самого волшебника! Слишком легко потерять себя, погрузившись в море удовольствий, и, в конце концов, превратиться в жалких безумцев. Самое сильное оружие волшебника — это его разум! Запомните это раз и навсегда. Иначе вы легко превратитесь в тупых монстров.
Его акцент в этот момент особенно неприятно резал слух. Беллатриса и Барти стояли, виновато опустив головы. Чтобы окончательно привести их в себя, Долохов приказал им закопать то, что осталось от магглов после их тренировки. А остальным показал, что из себя представляют другие запрещённые заклинания. В итоге могилы копали все.
Но самое важное, что старших ребят, в компанию которых затесался Бьёрн, Долохов учил боевой аппарации. Когда он чуть не проиграл Магнуссону на тренировочной дуэли, русский волшебник добродушно оскалился и сказал, что такому здоровому бугаю, как Вильямс, обучаться трансгрессии можно, если он, конечно, не боится расщепа. Бьёрн не боялся, но и Долохов не собирался рисковать здоровьем подопечных, больше необходимого, поэтому привёл в лагерь невзрачного лысого волшебника из министерства магии, который определённо был под «Империусом». Министерский маг слегка шепелявил, но быстро и профессионально объяснял основы. Он одел каждому на талию специальные артефакты, которые позволяли избегать травм при аппарации.