Берсерк. Живущий вопреки
Шрифт:
"И прическа тоже - была".
Попытавшись пригладить как попало торчащие волосы, я отметил еще одно отличие - они стали жестче и никак не хотели ложиться хотя бы в подобие прежней прически.
"И само лицо немного изменилось. Или это просто - со временем?"
Полгода я не видел своего лица. Небольшие изменения запросто могли появиться.
"И все же что-то со мной не то..."
Чуть постояв, я попробовал улыбнуться - с мимикой у меня тоже что-то неладное творилось. Как я это делал?.. Ведь и перед зеркалом - тоже. Из памяти легко выделяется нужный эпизод.
"С
Раздвигаю губы в улыбке. Правую сторону - чуть сильнее.
"Нет, не похоже".
Попробовать другое? Как я улыбался повседневно? Левую сторону лица - зафиксировать. Правую - растянуть в улыбке. И на выдохе:
– Хе.
"Не так. Еще раз".
Чуть ослабить фиксацию левой стороны лица.
– Хе, - правая сторона рта вновь дернулась в сторону, изображая улыбку.
"Опять не то. Но как же я это делал?"
Чуть глубже заглянуть в память. Когда я стал улыбаться таким странным образом? Зачем?
Ответы приходили. Разбросанные по кускам, они все же выстраивались в единую систему.
Я улыбался так, когда хотел показать сам себе искусственность ситуации. Когда требовалось дать себе команду: "Радуйся". Реакция, четко идущая в паре с несерьезным и позитивным событием. Есть позитивное событие - улыбнись. Зафиксируй связку. Нужно компенсировать негативное? Снова та же улыбка. Идущая в паре позитивная реакция ослабит негативную...
Я поморщился и помассировал голову. Неужели все так сложно? Еще один взгляд в зеркало. Взгляд на незнакомое лицо в нем. Что-то нем все же казалось знакомым и даже родным... Вот только что?
Еще одна неудачная попытка улыбнуться так, как это делал Син... Я. Как это делал я раньше.
"Нет, не получается".
Еще где-то через полчаса я шел по городу. Не хотел оставаться в Геофронте. Не хотел видеть никого из тех, кого помнил. Не хотел раз за разом давать один и тот же ответ: "Да, я - Икари Синдзи".
И теперь я шел по Токио-3. Быстрым шагом удаляясь в окраины. В те места, которые не мог вспомнить. Не хотел видеть то, что помнил. Почему? Почему вместо того, чтобы искать Аянами Рей - ту, рядом с которой я должен быть - я брожу здесь? Почему словно бегу от всего, что помню?
"Не знаю. Не понимаю даже этого".
Северный район. Я помню - он разрушен в результате атаки Десятого Ангела.
"Это единственное, что я о нем помню".
Руины - это слово наиболее полно характеризовало состояние района. Бетонные завалы, разбитый асфальт, усеянный мелкими обломками техники и полуразрушенные остатки строений. Где-то вдалеке шумела строительная техника - город постепенно восстанавливали.
Недолго думая, я направился в сторону от источника шума - прямо через перегородившую дорогу завалы. Куда я шел? Зачем? Я не знал. Но как ни странно, но ответ в памяти был:
"Идти вперед. Без цели, без причины. В этом смысл".
Какой может быть смысл в том, в чем смысла по определению нет? Почему я не понимаю свои же мысли?
Я просто следую им. Как инструкции по применению самого себя.
"Больно. Никого рядом".
К непрекращающемуся ощущению боли добавляется еще одно - голод. Я перебрался через очередной
Холодящая боль в душе. Никого вокруг.
"Какой в этом смысл? Скоро мне придется возвращаться назад. Так зачем было идти сюда? Я должен быть с Аянами Рей. Она просила об этом. Но почему же тогда она ушла? В чем смысл ее действий?"
Я не понимал ее. Не понимал себя. Словно...
Поднимаю перед лицом правую руку. Сжимаю и разжимаю кулак. Внимательно смотрю, как движутся сухожилия и напрягаются мышцы под тонкой, неприкрытой броней, кожей. Перевожу взгляд на окружающие меня руины.
Словно все вокруг - чужое. Словно я сам себе - чужой.
"Узнаваемое и незнакомое. Чужое".
А потом откуда-то издали до меня донеслась мелодия. Резким диссонансом она ворвалась в мои мысли. Кто-то играл на клавишах. Пианино? Фортепьяно? Какой-то современный синтезатор? Сходу не понять.
"Кто может играть здесь?"
Среди развалин эта мелодия казалась чем-то инородным. Стремительная, полная сил, разносящаяся по округе - она завлекала. Я не мог понять, чем...
"Гимн. Восхваление".
Нечто живое и сильное в этом мертвом ландшафте.
Я поднялся на ноги и двинулся на звук.
А мелодия все не прекращалась. Я наконец вспомнил ее - "Девятая симфония" Бетховена. Только звучала она не так - часть нот пропущена, часть - выдавала совсем не музыкальные звуки. Но вместе с тем они органично сплетались с основной, чуть измененной, канвой. Еще невидимый музыкант словно подстраивался под данный ему инструмент.
И поврежденная мелодия звучала с прежней мощью.
Наконец, я увидел их. Музыкант и фортепьяно, на котором он играл. Разбитый корпус, несколько бетонных обломков, подставленных вместо обломанной ножки - и все же хрупкое деревянное изделие на удивление хорошо сохранилось. А пианистом был молодой парень лет семнадцати на вид. Стройный, почти худощавый. Чистая белая рубашка с коротким рукавом, аккуратно выглаженные черные брюки - как и играемая им музыка, он выглядел чем-то посторонним среди этих развалин. Пожалуй, только его запылившиеся и чуть поистрепавшиеся кроссовки подходили под окружающий ландшафт. А его лицо... Чем-то оно походило на лицо Аянами. Походило и вместе с тем - абсолютно от него отличалось. Те же короткие, чуть торчащие в разные стороны, небрежно уложенные волосы - но светло-серого, пепельного цвета. Похожие очертания лица - и одухотворенная улыбка, какой я не мог вспомнить у Аянами. А глаза... Я не знал. Его глаза были закрыты. Казалось, ничто в мире не волнует его, кроме мелодии, которую он играл.
Неизвестный играл. А я стоял и слушал, пока мелодия не прервалась.
– Ты знаешь эту мелодию?
– на какое-то мгновение мне показалось, что он утверждал.
Теперь я мог добавить еще одну черту к тем, которыми он напоминал Аянами. И тем, которыми он отличался от нее. Его красные глаза. Цвет тот же, что и у глаз Рей. Внимательные, неотрывно следящие за тобой, чуть высокомерные и... чужие. Что-то такое было в его глазах... Что-то завораживающее, чему я никак не мог подобрать определения из своей памяти.