Берсерк
Шрифт:
— Хаки! — едва я переступил борт его драккара, завопил конунг. — Сам Ньерд послал мне тебя! Мне показалось, что Гренландец чего-то боялся.
— Нынче в Стране Саксов [73] неспокойно, — торопливо рассказывал он. — Отто-кейсар [74] требует, чтоб Синезу-бый и все даны приняли бога христиан, иначе грозится двинуть свои войска к Датскому Валу. С ним пойдут венды и фризы… По морю тут и там шастают его лазутчики, а мои корабли так нагружены. Я хорошо заплачу, если проводишь меня…
73
Северо-Западная
74
Император Священной Германской империи (973-983 г.).
Я не собирался в Данию. После долгого морского похода хотелось попасть на родину, все чаще снились мать и братья, однако предложение Гренландца мне понравилось. Дания лежала по пути к дому, а деньги никогда не бывают лишними.
— Добро, — ответил я.
Когда мы подошли к Лима-фьорду [75] , я не поверил своим глазам. Казалось, будто вновь повторяется поход против Серой Шкуры. Побережье фьорда было усеяно кораблями. Радуя глаз яркой расцветкой и изящными линиями корпусов, они борт о борт мирно покачивались на волнах. Несколько пронырливых челноков-асков отчалили от берега и нырнули во фьорд. Аски были доверху загружены бочонками и большими коваными щитами.
75
Самый крупный фьорд в Дании.
— Куда это они? — спускаясь на берег, спросил я.
— Я ж говорил, — объяснил Гренландец, — Синезу-бый укрепляет Датский Вал. Боится, что кейсар выполнит угрозу. Скоро сюда на помощь Синезубому придут люди из Гаутланда [76] и войско из Норвегии…
— Кто приведет норвежцев?
— Хакон-ярл с сыном —Эйриком. Я усмехнулся. Значит, Хакон все же одолел Рангф-реда и уселся над норвежскими бондами…
— А Скофти Новости? — поинтересовался я. Гренландец удивился:
76
Большая территория на северо-востоке Швеции.
— Где же ты был, что ничего не знаешь? Я пожал плечами. Рассказывать молодому конунгу о неудачном походе за золотом не хотелось.
— Далеко, — коротко ответил я. Он покачал головой:
— Должно быть, очень далеко, если не слышал, что прошлым летом Эйрик, сын ярла Хакона, поцапался со Скофти. Эйрик поставил свой корабль рядом с дракка-ром отца и не захотел уступать это почетное место Скофти. Они долго оскорбляли друг друга, а потом схватились за мечи, и Хакон рассердился. Он приказал сыну уйти. Эйрик послушался, но затаил обиду. А в середине лета подкараулил беднягу Скофти где-то у Мера и разбил его.
— Как же Хакон? — не поверил я. — Неужели стерпел?
Гренландец отмахнулся:
— А что ему оставалось? Когда весть об этой битве долетела до ярла, его сын уже гостевал в Дании под защитой Синезубого. Тот пожаловал ему сан ярла и земли на самом севере Норвегии. Хакон не стал связываться с таким сильным потивником, как конунг данов. Он предпочел простить Эйрика.
— Надо же… —хмыкнул я и задумался. Ярл был силен сам по себе, и Эйрик тоже, но вместе они стали невероятно могущественны… Пожалуй, не следовало торопиться домой, когда вокруг творились такие интересные дела.
— Ладно. — Гренландец заметил кого-то из знакомцев и заторопился. — Если надумаешь помочь Синезубо-му отбить войско кейсара — найди меня. Я поставлю тебя старшим над тремя драккарами.
Он ушел, а я направился к «Акуле». У ее высоких бортов уже толпились даны, а Трор громогласно рассказывал о Нервасунде и нашей победе над дромонами. В доказательство своих слов он показывал кривой арабский меч. Клинок удивлял слушателей куда больше, чем рассказ. Он был острым, упругим, словно ясеневая доска, и не ломался даже от самого сильного удара.
Я подозвал Скола:
— Ставьте шатры. Будем ждать. Гренландец сказал, что Синезубому нужны хорошие воины…
Кормщик кивнул и тут же принялся распоряжаться, а я решил оглядеться. Помимо хирдов и ополчения, на зов конунга данов явились молодые, желающие отличиться в бою одиночки. Крепкие, румяные парни бесцельно слонялись между шатрами воинов, приглядывались к шутейным поединкам и громко бахвалились своей удалью. Чем-то они напоминали мне оставшегося в Море Среди Земель Хрольва…
Два дня мы провели на берегу в походных шатрах, а на третий в Лима-фьорде появились корабли Хакона. Я не спешил встретиться с ярлом, поэтому устроился в прибрежных зарослях и молча наблюдал за его драккарами.
Как и предупреждал Гренландец, с норвежцем пришел его сын Эйрик. Его корабли первыми подошли к берегу, развернулись бортами, закрепились и скинули сходню, однако Эйрик не сошел. Он дождался, пока причалят драккары отца, только потом спрыгнул на землю и приказал воинам ставить шатры. В надежде быть замеченными могущественным норвежским ярлом, к берегу побежали воины-одиночки. Хакон что-то крикнул сыну. Рыжая голова Эйрика мелькнула возле разукрашенного красно-синими полосами борта и скрылась в толпе. Мальчишка оказался ловок и быстр не по годам и обещал стать достойной сменой Хакону.
Отдавая какие-то распоряжения, ярл повернулся, заметил «Акулу» и окликнул Трора. Черный перегнулся через борт и указал на мое укрытие. Больше таиться не было смысла. Я вышел и приветливо махнул рукой.
— Я чувствовал твое дыхание, — подходя, сказал Хакон. Он постарел. Вблизи были заметны седые волосы на его висках и темные круги под глазами. Однако улыбка ярла осталась прежней, а в каждом движении угадывалась скрытая сила. Раньше я ее не замечал…
— Трор сказал, что ты так и не нашел своего золота, — притворно посочувствовал ярл и вздохнул: — Лучше бы ты тогда остался и помог мне разобраться с Рангфредом…
От его лживо-ласкового голоса мне захотелось поежиться. Время не стерло обиды в душе норвежца, и он опять что-то замышлял…
Я пожал плечами:
— Ты и сам неплохо справился. — И— кивнул на корабли: —Теперь ходишь с Эйриком?
— Верно. Он хороший воин и послушный сын.
— Послушный? Для послушного он слишком скор. Не успел сойти на берег, как тут же исчез. Ярл улыбнулся:
— Я послал его за новостями.
— Ах да! Ведь теперь у тебя нет Скофти! Мой смех обидел Хакона.