Берсеркер (др. перевод)
Шрифт:
Под покровом шатра наедине со своими мыслями сидел молодой человек, Харл называл его королем и повелителем. Морщины на суровом лице Харла разгладились при мысли о том, что юный Эй, уединившийся в шатре, наверное, продумывает сейчас планы грядущих сражений. Приграничные банды, которым никакого дела нет до кроткого нового бога и до падения старой Империи, наверняка вскоре почувствуют на своей шкуре крутой нрав и отвагу нового правителя Квинсленда — а сомневаться в его твердости и отваге не приходится.
Харл улыбнулся, когда ему пришло в голову, что молодой король может думать сейчас вовсе
Радостное, почти благостное выражение на лице Харла — насколько такое было возможно при его шрамах — снова сменилось угрюмой, мрачной гримасой. Он понимал, что юный король мог удалиться в тень шатра и просто для того, чтобы что-нибудь почитать. Эй обожал всякие книги и даже в это путешествие прихватил с собой целых две штуки. А может, он сейчас возносит молитвы своему новому кроткому богу-рабу... Надо признать, что, хотя Эй был молод и здоров, к почитанию бога он относился чрезвычайно серьезно.
Несмотря на то что часть рассудка Харла была занята всеми этими размышлениями, он, как всегда, был очень внимателен. И вот совсем рядом раздался какой-то легкий плеск, и морская гладь подернулась рябью... Харл мгновенно повернул голову, глянул за борт — и тут все мысли, роившиеся в его голове, куда-то вылетели, воинственная кровь заледенела от ужаса.
Рядом с кораблем, немного сзади по правому борту, на фоне далекого горизонта и собиравшихся на небе облаков, появилась голова огромного чудовища, какое могло привидеться только в страшном кошмаре. Голова злобного дракона из древних легенд. Тускло сверкавшая шея, на которой держалась кошмарная голова, была такой огромной, что человек едва ли смог обхватить ее обеими руками. И одни только морские демоны знали, на что походило туловище чудовища, скрытое под толщей воды! Глаза его, каждый размером с большое серебряное блюдо, сияли, как солнце, пробивающееся сквозь тучи. Толстые пластины, покрывавшие голову и шею дракона, тускло блестели, как мокрая сталь. Чудовищная пасть с треском раскрылась — как будто откинулась крышка гроба, — и разверзлась бездонная черная пропасть, усаженная по краю огромными зубами-кинжалами.
Длинная шея чудовища вытянулась из воды и метнулась к палубе корабля. Пластины чешуи пробороздили деревянный планшир, во все стороны брызнули щепки. Первые крики, раздавшиеся на корабле при виде чудовища, были такими, какие не пристало издавать воинам. Но уже в следующее мгновение отважные бойцы вновь обрели свою храбрость и бросились к оружию. Большой Торла, самый сильный в команде, был к тому же и самым быстрым. Он вспрыгнул на палубу, раскрутил свой меч и опустил его на кошмарную извивающуюся шею.
Удары, посыпавшиеся на тускло блестевшую стальную чешую, не причинили чудовищу никакого вреда. Дракон, похоже, вообще не обратил на них никакого внимания. Его голова
Эй слышал крики и звон мечей на палубе, и ему не понадобилось много времени, чтобы приготовиться. Не успел затихнуть драконий рев, как полотнище шатра откинулось в сторону и вперед выступил молодой король в шлеме и со щитом, а в его руке сверкал меч.
Харл ощутил невыразимую гордость за своего юного господина — рука Эя не дрогнула при виде кошмарной картины, открывшейся ему. И, вдохновленный этой гордостью, Харл немного пришел в себя. Он выхватил из чехла свой железный боевой топор с короткой рукояткой и замахнулся для броска.
Тяжелый боевой топор с лязгом отскочил от сияющего серебром глаза чудовища, не причинив никакого вреда. Чудище, как видно, даже не ощутило удара. Его пасть внезапно широко распахнулась, сверкнули зубы-клинки... И огромная драконья голова метнулась к королю.
Эй отважно встретил врага. Но удар его длинного меча, направленный прямо в темную глубину драконьей глотки, имел не больший успех, чем укол дамской шпильки. Пасть дракона — «крышка гроба» — с треском захлопнулась, захватив Эя. На какое-то мгновение, пока чудовищная голова на длинной шее проносилась над палубой обратно в море, воинам открылась жуткая картина — изломанные, окровавленные ноги, свисающие наружу из драконьей пасти. И вот — еще один всплеск воды у борта, и кошмарное чудовище исчезло в бездне моря. Залитая солнцем морская гладь снова стала прежней, тихой и спокойной, похоронив в глубинах все свои тайны.
За все время, остававшееся до захода солнца, на корабле никто не проронил ни слова. Корабль ходил по воде кругами, снова и снова, не отходя далеко от того ничем не отличимого с виду места, где исчез в пучине король Эй. Драккар курсировал вокруг этого места в полной боевой готовности, воины горели желанием вступить в схватку... Но сражаться было не с кем. Налетел шквал ветра, и воины привычно взялись за дело, сберегая корабль. Но никто не придавал значения буйству стихии, и когда шквал пронесся дальше, воины с драккара почти не обратили на это внимания.
К концу дня море снова успокоилось. Прищурившись из-под ладони на клонившийся за горизонт солнечный диск, Харл хрипло выкрикнул одну-единственную команду:
— Отдых!
Харл давным-давно подобрал свой затупившийся топор и спрятал в чехол. Обо всем, что случилось, напоминали теперь только несколько щепок, вырванные из свежих царапин на планшире твердой, как сталь, чешуей чудовища. Несколько маленьких пятнышек крови. И крылатый шлем Эя, упавший с головы короля.
Деррона Одегарда за участие в последней операции наградили, повысили в чине до майора и назначили младшим помощником начальника Сектора. И вот сейчас он сидел на экстренном совещании, созванном начальником Сектора Операций во Времени и с двойственным — профессиональным и дружеским — интересом слушал доклад своего бывшего соученика Чена Эймлинга, ныне — майора Отдела Исторических исследований, который излагал историческую ситуацию: