Берсеркер. Сборник. Книги 1-11
Шрифт:
Один из кораблей Дирака ненадолго приземлившись на Иматре для ремонта, быстро покидал планетоид, чтобы встретиться в назначенном месте с “Фантомом” и вторым кораблем, оставшимся на орбите.
Вскоре без всяких церемоний маленький, но тяжело вооруженный эскадрон отчалил от планетоида. Он плавно ускорял полет от Солнца к центру Мавронари, чье плотное пространство находилось на расстоянии световых лет, но чьи выступающие края можно было достичь за несколько дней, двигаясь со сверхсветовой скоростью.
Силы Дирака
План был нелегким. Даже трудно выполнимым. Поскольку следовало пойти на риск в относительно загрязненном космосе.
Враг имел слишком большое преимущество, чтобы его догнать.
Впереди эскадрона, все еще смутно просматриваясь в телескопы при слабом освещении, неуклонно уходила прочь биостанция, создавая сложное изображение в сочетании с загадочной машиной, которая сорвала ее с орбиты.
Леди Дженевьев вновь была со своим новым знакомым. Она прогуливалась с ним, опираясь на мужскую руку. Как она оказалась в таком состоянии, не помнила. Но так было. Гуляли в том же зеленом саду.
Неяркое золотистое солнце, казалось, не намного передвинулось с тех пор — а это было недавно, подумала леди — как она сидела на скамье.
Но был ли какой-нибудь интервал? Между прошлым и настоящим? Или нет?
Но за перерыв — а он, верно, был — изменилась внешность Николаса Хоксмура. Это не был уже менестрель. Одежда была богаче, но все еще не походила на униформу пилота. Глядя на него сбоку, отметила, что и волосы у Ника стали гуще.
Она уже дотрагивалась до его руки. И это не вызывало беспамятства. Но вот ощущение предплечья Хоксмура, когда леди касалась его пальцами, казалось странным. Странным было и ощущение травы под ногами, обутыми в белые тапочки.
Да и все странно: одежда на теле, воздух на лице...
Высокий человек ласково допытывался:
– О чем вы думаете? Она шептала:
– Я размышляю... о многих вещах. О многом боюсь даже спросить.
Он замолчал, продолжая вести ее, словно в танце. И она не заметила, как они оказались перед дверью. Это были ворота, ведущие в серый мрачный монастырь.
Николас спросил с приглушенной страстью:
– Войдем? Я хочу показать вам всю церковь. Она действительно красива.
– Очень хорошо.
Когда стали проходить в дверь, леди спросила:
– Это здание сконструировали вы, или ваш тезка?
– Нет, моя леди. О, нет! Большая часть Аббатства старше на несколько веков любого, кто носит имя Хоксмур. Хотя хотелось бы, чтоб мы или кто-либо из нас мог похвастать такой славой. К счастью, буду иметь честь показать вам чудо.
Дженевьев пробормотала что-то вежливое. Это было почти инстинктивной реакцией. С тех пор, как она выла замуж и стала знаменитостью. С тех пор...
Хоксмур
Он водил Дженевьев по мрачным богатым помещениям Аббатства. Такие сооружения, пояснил Николас, он берет за образец.
Площадь, окруженная стенами под готической островерхой крышей, занимала с гектар. Хоксмур мог бы назвать леди и более точную цифру — до десятых долей миллиметра, но молчал.
Бродили по огромному храму, уже касаясь друг друга свободно и не ощущая стеснения.
Затем вышли из монастыря на открытый воздух.
Слабый дождик вновь сменился солнечным светом. Но вдруг опять заморосил.
Дождь вызывал странные ощущения на лице леди. Но она ничего не пояснила Хоксмуру.
Он же, ничего не говоря, посмотрел на леди и снова повел внутрь здания. Пара направилась прямо в башню. Шаги вызывали эхо, потому что пол был вымощен квадратными камнями.
– Готические арки. Могу объяснить теорию строительства их. Если хотите... Самые высокие здесь, в нефе, это более тридцати метров. Самый величественный интерьер среди церквей старой Англии.
– Здесь нет людей.
– Ван не хватает людей? Вон, видите? Должно быть, служитель церкви идет. Да и возле алтаря — не священника. ли я вижу?
Леди Дженевьев неожиданно остановилась. Она знала, что эти люди были не настоящими.
– Что с моим мужем?
– Его здесь нет. Но, насколько мне известно, премьер Дирак в добром здравии.
Голос Хоксмура обрел раздражительность.
– Вы скучаете по вашему новобрачному?
Похоже, что Николас пытался сдерживать себя, но не удавалось.
– Вы очень любите его? Леди вздрогнула:
– Не знаю, что я испытываю к нему. Не могу сказать, что скучаю. Я едва помню его.
– Уверен, что в памяти вы можете вызывать что угодно. Абсолютно все из вашего прошлого.
– Да, возможно, если бы захотела сделать усилие. Дженевьев вздохнула. Казалось, что она пыталась взять себя в руки.
– Я и Дирак никогда серьезно не ссорились. Думаю, он хорошо ко мне относился в те немногие дни, что мы прожили вместе. Но, откровенно говоря, я ужасно боялась... боюсь его.
Она опять замолчала, глядя в лицо спутнику, голова которого четко вырисовывалась на фоне витражного стекла.
Дженевьев:
– Скажите, что случилось с моим ребенком?
– Ребенком?
– Я была беременна.
– Вы сами знаете. Вы отдали его... вашего... прото-ребенка, думаю, что это самое подходящее слово, для колониальной программы. Или вы хотели узнать, что произошло после?
Оба стояли. Глядели друг другу в глаза. Уже не прикасаясь руками. Оба молчали.
Наконец, леди оборвала его: